Озерный край
читать дальшеЧто песни, кубки, ласки без тепла?
- Игрушки, мусор детского угла.
- А что молитва, подвиги и жертвы?
- Сожженная и дряхлая зола.
Омар Хайям
Озерный край.
Королева играет в шахматы.
- Как ты думаешь, Шут, а в чем смысл жизни?
- В тебе, о моя Королева.
Согбенный юноша ковыляет к трону, по-дурацки кривляясь и щурась от солнечных лучей – и в то же время, он заглядывает в глаза Ей.
- Во мне? Какая глупость, Шут. Объясни. – Она играет в шахматы, все фигурки сделаны будто из хрусталя, на самом деле они - ледяные.
- Да, о моя Королева. Есть лишь ты и звезды твоих глаз...
Она поднимает взор от доски, в её глазах появляется искра интереса, она изучает юношу внимательным взглядом.
- Ты говоришь то, что чувствуешь, Шут? – Она улыбается. Величайший из флотов мира утонул бы в её улыбке.
- Я ….я…..ты же знаешь всё, Королева. Ты всё знаешь. - Плечи юноши начинают трястись, он опускает глаза. Смех ли душит его?
Её взгляд потух, она снова внимательно изучает шахматы. Фигуры движутся под её взглядом, а где-то далеко, на поле боя гибнут люди. Её глаза все так же холодны.
Проходит время, декорации меняются.
Роскошная спальня, оформленная, как и все Её владения в цвет льда. Огромное ложе. На нем двое – Шут и Королева.
- Я люблю тебя….
- Я знаю. Ты это уже говорил.
Стук в дверь. Из-за двери голос гвардейца:
- Ваше величество! Время аудиенции закончено.
Она встает с ложа, обнаженная, накидывает на себя снежную, прозрачную шаль, отороченную белым мехом, и молча уходит. Холодна и прекрасна, как и всегда.
Юноша встает с постели и подходит к окну. За окном, кажеся, как ивек назад, поет вьюга. За окном, как и всегда, падает снег. За окном, как и всегда на много миль вокруг царит лёд.
Творец этого мира стоит у окна и …. Он просто стоит у окна. В его душе давно никто не живет, его сердце давно сгорело, в
том ледяном царстве. Лишь пепел шуршит в груди. Уже много лет он не чувствовал тепла, уже много лет он не снимает шутовской колпак. Долгие годы он "неживет" – ради неё.
В комнату входит дворецкий.
- Её величество просят вас пройти в тронный зал.
- Хорошо, я скоро буду. – Говорить это не было никакой нужды. Он и так придет, лишь она попросит. Так было всегда. Ни разу еще её сначала просьба..а потом иприказ не остался без ответа. Но со временем всё меняется.
Он надел свой раззноцветный балахон, поправил колпак. Бубенчики залились веселым серебряным смехом. Улыбка идиота как-то сама собой нашла своё место на лице. Много-много лет прошло с тех пор, как он в последний раз смеялся.
Шут молча вошел в зал. Бубенчики на ногах и руках смеялись в такт его шагам.
Как верный пес, он нашел своё обычное место за троном.
Она, так ничего суещственного себя не надев, сидела на троне – в одной лишь вуали сотканной из февральских ветров и вьюжного снега.
- Зовите просителей.
День милости начался.
Праздник, как и многое в государстве, был придуман самой Королевой, дабы показать подданным свою неиссякаемую милость. Милость заключалась в Королевском суде – в этот день любой простолюдин, нарушивший закон и пойманный, мог, представал перед Её взором. И горе тому несчастному. Королевский суд – самый справедливый суд в мире.
- Монаршим Судом, сего дня, рассматривается дело крестьянина Джастина Брана, о незаконной охоте в королевских лесах, и убийстве одного из королевских оленей. – Прокричал глашатай.
- Введите обвиняемого.
В зал втащили избитого, согнутого человека в несуразной хламиде, похожей на мешок из-под картошки. Несчастный был избит до того, что не мог сам передвигать ноги, и речи не могло быть о какой то «защите» пред судом.
- Итак, ты посмел грабить мои леса? – Королева была абсолютно спокойна, как будто она говорила со старым знакомым, свободно стоящим перед ней, а не с избитым до полусмерти человеком, что лежал у её ног.
- Моя королева, это был раненый олень, он ушел от волков с перебитой ногой, а у меня дома голодают дети. Я всего лишь добил умирающее, изможденное животное. – Вместе со словами изо рта человека вылетали брызги крови и пара зубов. Стража хорошо постаралась, добывая «доказательства». Всё это происходило на фоне белоснежного тронного зала, слепящего как пустынное солнце, с той лишь разницей, что солнце все же грело. Здесь же всегда царил холод. Кровь ярким пятном выделялась на фоне белизны мрамора, эти пятнышки красного казались почти преступлением, против девственной белизны пола.
- Ты считаешь, что зло причиненное тобой, может быть оправдано? Что, если каждый бедняк будет у меня воровать? Что, если враги узнают о том, что Королева закрыла глаза на мелкое преступление против Её священной личности? – Льдинки в Её глазах разгорались всё ярче и ярче. – Ты считаешь, что я прощу тебя?!
- Но моя королева, дети и жена…
- Молчать! – Это кричит бравый генерал, стоящий по левою сторону от трона. Он не говорил в жизни ничего, что противоречило бы Её слову.
Королева лишь слегка кивнула. Решение давно было принято, она лишь наслаждалась игрой.
Шут молча стоял за её троном. Его лицо напоминало восковую маску, скулы натянули кожу. Он терпел уже много лет.
- Казните этого вора. Его семье присуждается по пятнадцать ударов плетью. Нет, детям все же десять ударов.
- Решением Её королевского суда…. – заорал глашатай….
Так шло время.
Она стояла у окна, Шут, лежа в постели, смотрел в потолок.
- Ты знаешь, что я люблю тебя? – Пауза – Ты знаешь это? – Пауза. – Ты слышишь меня?
Он подошел к ней и дотронулся до плеча, будто боясь спугнуть.
- Ты слышишь меня? – повторил Шут.
- Да. Я слышу тебя. Через две минуты начнется прием. – Королева сверилась с ежедневником.- Говори быстрее, не то я могу опоздать. – Какая-то пометка в пустой клетке.
Молчание затянулось.
Шут развернулся и вышел.
Посреди снежной пустоши, на древнем как мир валуне стоит одинокая фигура. Вьюга играет с бубенчиками на шляпе и балахоне, и сквозь вой слышится знакомый серебряный смех.
На камне стоит уже не Шут, но Творец. Уже давно он не видел света, он скрывался и терпел внутри Шута. Но теперь он вырвался. Грудь Творца поднималась в такт дыханию, и буря завывала с новой силой. Вот он поднимает руки и вьюга утихает. Он выдыхает всей грудью, и теплый ветер рождается в воздухе. На мили вокруг снег начинает таять. Фигура вновь поднимает руки и талая вода - последнее воспоминание о царившей здесь зиме - уходит в землю. Поверхность земли покрывается травой, из очнувшегося от мертвого сна леса выходят звери. Птицы поют в небе. Фигура стоит посреди огромной поляны, окаймленной глухой чащей. Творец садится на валун и смотрит в даль. Звери подходят ближе к валуну и доверчиво смотрят на Творца. Тот думает о чем-то, потом резко вскакивает и пружинистым шагом идет к замку. Взмах рук, не глядя, куда то за спину, и поляна вновь покрывается снегом, над валуном и лесом поет вьюга. Звери растворются в пурге..
Шут вбегает в замок. Вихрем он проносится по коридорам, в поисках Королевы.
Он находит её, в тронном зале, играющей в её любимые шахматы.
- Я не посылала за тобой. Зачем ты пришел? – С ленцой в голосе спросила она.
Шут скрипнул зубами.
- Я занята, скоро будет прием. Тебе придется ждать меня несколько часов. Подожди в гостином зале, северного крыла. – Она как всегда всё решила за него.
- Я не буду ждать. – Тихо произносит Шут.
- Что? – Она удивленно приподнимает бровь. Такое он сказал впервые.
- Я не буду ждать. – Уже тверже говорит Шут. – Я пришел, что бы поговорить.
Придворные, до этого ледяными статуями взиравшие на Шута возмущенно зароптали. Как он смеет возражать Ей?!
Королева устало махнула рукой, и часть фигурок с доски упала на пол, разбившись. На месте сколов проступила кровь. Где-то далеко, на заснеженном поле, сразу несколько полков упали замертво. Королева очень любила играть в эти шахматы.
- Ты, видимо, не расслышал меня. Я сказала, что занята. Ты видел мой ежедневник. Или ты уже не способен различить клеточки на клочке бумаги? – Она смеялась над ним.
- Нет, я видел. Ты помнишь, что я люблю тебя? Но я не клеточка в твоем ежедневнике. Помни об этом, моя королева. – Тёмные глаза Шута дерзко смотрят в глаза повелительницы.
- Ты угрожаешь мне? Той, что любишь? Ты лжец. – Королева фыркнула и обернулась.
- Много лет я был рядом, я смотрел на тебя. А ты? – Грустная усмешка. – Ты правила, ты повелевала, казнила и миловала. А я был Шутом. Клеткой в ежедневнике. НО ВСЕМУ ПРИХОДИТ КОНЕЦ.
Последняя фраза была сказана уже не Шутом. Пред этим голосом, дворцовые лизоблюды вдруг почувствовали животный ужас, стойкое желание склонить голову, пасть на колени. Перед ними стоял Творец.
- Я больше не вернусь. – Голос пронесся по залу и утонул в тишине.
Все тем же, непривычным для окружающих, и для него самого, шагом Творец вышел из зала, а потом и из дворца.
Прошло время. Королева неподвижно сидела на троне и смотрела в пустоту.
Замок начало трясти, потом стены стали оплывать. Придворные в ужасе бросились к выходу. До королевы донесся грохот, так рушились своды. Криков слышно уже не было. Она поднялась и медленно вышла из залы, дворца. Её мир таял – все то, что так много лет окружало Её.
Она нашла его уже к вечеру. Солнце заходило за горизонт, когда она разглядела фигурку, стоящую на валуне посреди лесной поляны. Руки фигуры были воздеты к небу, глаза безмно раскрыты, губы искревлены, гремел безумный смех. Ветер играл вокруг, перебирая бубенчики на колпаке.
Вскоре он заметил Её, стоящую среди листвы.
Вокруг валуна образовалась лужа из талой воды. Девушка шла к Шуту по воде, будто бы не касаясь поверхности холодного озера. Снег вокруг таял, и мир оживал. Вновь появились звери, испуганно выглядывающие из чащи леса.
Она подошла к самому валуну, такая маленькая рядом с древним камнем. Но всё же, она оставалась Королевой, даже здесь, прямая и вытянувшаяся, словно струна, лишь взгляд изменился, она пыталась поймать Его взгляд.
Творец протянул руку, коснулся щеки любимой и.… И по щекам королевы потекли слезы. Так они замерли посреди поляны, пока последний снег не стал водой.
- Прости меня. Ты не клетка в ежедневнике. Ты …. Я…. – и тут великая Королева превратилась в чистую воду. Вокруг валуна разлилось озеро. А на валуне, грустно улыбаясь, камнем замер Шут- Творец. Статуя застыла, в немой мольбе протягивая руку к озеру, на голове статуи уже и не различить – то ли шутовской колпак, обвешанный серебряными бубенчиками, а то ли корона, величественнее которой не видел свет. Но когда ветер играет над водой, над озером разносится серебряный смех семи колокольчиков.
И поныне, если усталый путник случайно выйдет к лесному озеру, и попадет в озерный край, он всегда сможет омыть лицо чистой ледяной водой из Озера Королевы и послушать тихое пение Шута- камня.
з.ы. года два этому рассказу, самый-самый первый, не судите строго))
читать дальшеЧто песни, кубки, ласки без тепла?
- Игрушки, мусор детского угла.
- А что молитва, подвиги и жертвы?
- Сожженная и дряхлая зола.
Омар Хайям
Озерный край.
Королева играет в шахматы.
- Как ты думаешь, Шут, а в чем смысл жизни?
- В тебе, о моя Королева.
Согбенный юноша ковыляет к трону, по-дурацки кривляясь и щурась от солнечных лучей – и в то же время, он заглядывает в глаза Ей.
- Во мне? Какая глупость, Шут. Объясни. – Она играет в шахматы, все фигурки сделаны будто из хрусталя, на самом деле они - ледяные.
- Да, о моя Королева. Есть лишь ты и звезды твоих глаз...
Она поднимает взор от доски, в её глазах появляется искра интереса, она изучает юношу внимательным взглядом.
- Ты говоришь то, что чувствуешь, Шут? – Она улыбается. Величайший из флотов мира утонул бы в её улыбке.
- Я ….я…..ты же знаешь всё, Королева. Ты всё знаешь. - Плечи юноши начинают трястись, он опускает глаза. Смех ли душит его?
Её взгляд потух, она снова внимательно изучает шахматы. Фигуры движутся под её взглядом, а где-то далеко, на поле боя гибнут люди. Её глаза все так же холодны.
Проходит время, декорации меняются.
Роскошная спальня, оформленная, как и все Её владения в цвет льда. Огромное ложе. На нем двое – Шут и Королева.
- Я люблю тебя….
- Я знаю. Ты это уже говорил.
Стук в дверь. Из-за двери голос гвардейца:
- Ваше величество! Время аудиенции закончено.
Она встает с ложа, обнаженная, накидывает на себя снежную, прозрачную шаль, отороченную белым мехом, и молча уходит. Холодна и прекрасна, как и всегда.
Юноша встает с постели и подходит к окну. За окном, кажеся, как ивек назад, поет вьюга. За окном, как и всегда, падает снег. За окном, как и всегда на много миль вокруг царит лёд.
Творец этого мира стоит у окна и …. Он просто стоит у окна. В его душе давно никто не живет, его сердце давно сгорело, в
том ледяном царстве. Лишь пепел шуршит в груди. Уже много лет он не чувствовал тепла, уже много лет он не снимает шутовской колпак. Долгие годы он "неживет" – ради неё.
В комнату входит дворецкий.
- Её величество просят вас пройти в тронный зал.
- Хорошо, я скоро буду. – Говорить это не было никакой нужды. Он и так придет, лишь она попросит. Так было всегда. Ни разу еще её сначала просьба..а потом иприказ не остался без ответа. Но со временем всё меняется.
Он надел свой раззноцветный балахон, поправил колпак. Бубенчики залились веселым серебряным смехом. Улыбка идиота как-то сама собой нашла своё место на лице. Много-много лет прошло с тех пор, как он в последний раз смеялся.
Шут молча вошел в зал. Бубенчики на ногах и руках смеялись в такт его шагам.
Как верный пес, он нашел своё обычное место за троном.
Она, так ничего суещственного себя не надев, сидела на троне – в одной лишь вуали сотканной из февральских ветров и вьюжного снега.
- Зовите просителей.
День милости начался.
Праздник, как и многое в государстве, был придуман самой Королевой, дабы показать подданным свою неиссякаемую милость. Милость заключалась в Королевском суде – в этот день любой простолюдин, нарушивший закон и пойманный, мог, представал перед Её взором. И горе тому несчастному. Королевский суд – самый справедливый суд в мире.
- Монаршим Судом, сего дня, рассматривается дело крестьянина Джастина Брана, о незаконной охоте в королевских лесах, и убийстве одного из королевских оленей. – Прокричал глашатай.
- Введите обвиняемого.
В зал втащили избитого, согнутого человека в несуразной хламиде, похожей на мешок из-под картошки. Несчастный был избит до того, что не мог сам передвигать ноги, и речи не могло быть о какой то «защите» пред судом.
- Итак, ты посмел грабить мои леса? – Королева была абсолютно спокойна, как будто она говорила со старым знакомым, свободно стоящим перед ней, а не с избитым до полусмерти человеком, что лежал у её ног.
- Моя королева, это был раненый олень, он ушел от волков с перебитой ногой, а у меня дома голодают дети. Я всего лишь добил умирающее, изможденное животное. – Вместе со словами изо рта человека вылетали брызги крови и пара зубов. Стража хорошо постаралась, добывая «доказательства». Всё это происходило на фоне белоснежного тронного зала, слепящего как пустынное солнце, с той лишь разницей, что солнце все же грело. Здесь же всегда царил холод. Кровь ярким пятном выделялась на фоне белизны мрамора, эти пятнышки красного казались почти преступлением, против девственной белизны пола.
- Ты считаешь, что зло причиненное тобой, может быть оправдано? Что, если каждый бедняк будет у меня воровать? Что, если враги узнают о том, что Королева закрыла глаза на мелкое преступление против Её священной личности? – Льдинки в Её глазах разгорались всё ярче и ярче. – Ты считаешь, что я прощу тебя?!
- Но моя королева, дети и жена…
- Молчать! – Это кричит бравый генерал, стоящий по левою сторону от трона. Он не говорил в жизни ничего, что противоречило бы Её слову.
Королева лишь слегка кивнула. Решение давно было принято, она лишь наслаждалась игрой.
Шут молча стоял за её троном. Его лицо напоминало восковую маску, скулы натянули кожу. Он терпел уже много лет.
- Казните этого вора. Его семье присуждается по пятнадцать ударов плетью. Нет, детям все же десять ударов.
- Решением Её королевского суда…. – заорал глашатай….
Так шло время.
Она стояла у окна, Шут, лежа в постели, смотрел в потолок.
- Ты знаешь, что я люблю тебя? – Пауза – Ты знаешь это? – Пауза. – Ты слышишь меня?
Он подошел к ней и дотронулся до плеча, будто боясь спугнуть.
- Ты слышишь меня? – повторил Шут.
- Да. Я слышу тебя. Через две минуты начнется прием. – Королева сверилась с ежедневником.- Говори быстрее, не то я могу опоздать. – Какая-то пометка в пустой клетке.
Молчание затянулось.
Шут развернулся и вышел.
Посреди снежной пустоши, на древнем как мир валуне стоит одинокая фигура. Вьюга играет с бубенчиками на шляпе и балахоне, и сквозь вой слышится знакомый серебряный смех.
На камне стоит уже не Шут, но Творец. Уже давно он не видел света, он скрывался и терпел внутри Шута. Но теперь он вырвался. Грудь Творца поднималась в такт дыханию, и буря завывала с новой силой. Вот он поднимает руки и вьюга утихает. Он выдыхает всей грудью, и теплый ветер рождается в воздухе. На мили вокруг снег начинает таять. Фигура вновь поднимает руки и талая вода - последнее воспоминание о царившей здесь зиме - уходит в землю. Поверхность земли покрывается травой, из очнувшегося от мертвого сна леса выходят звери. Птицы поют в небе. Фигура стоит посреди огромной поляны, окаймленной глухой чащей. Творец садится на валун и смотрит в даль. Звери подходят ближе к валуну и доверчиво смотрят на Творца. Тот думает о чем-то, потом резко вскакивает и пружинистым шагом идет к замку. Взмах рук, не глядя, куда то за спину, и поляна вновь покрывается снегом, над валуном и лесом поет вьюга. Звери растворются в пурге..
Шут вбегает в замок. Вихрем он проносится по коридорам, в поисках Королевы.
Он находит её, в тронном зале, играющей в её любимые шахматы.
- Я не посылала за тобой. Зачем ты пришел? – С ленцой в голосе спросила она.
Шут скрипнул зубами.
- Я занята, скоро будет прием. Тебе придется ждать меня несколько часов. Подожди в гостином зале, северного крыла. – Она как всегда всё решила за него.
- Я не буду ждать. – Тихо произносит Шут.
- Что? – Она удивленно приподнимает бровь. Такое он сказал впервые.
- Я не буду ждать. – Уже тверже говорит Шут. – Я пришел, что бы поговорить.
Придворные, до этого ледяными статуями взиравшие на Шута возмущенно зароптали. Как он смеет возражать Ей?!
Королева устало махнула рукой, и часть фигурок с доски упала на пол, разбившись. На месте сколов проступила кровь. Где-то далеко, на заснеженном поле, сразу несколько полков упали замертво. Королева очень любила играть в эти шахматы.
- Ты, видимо, не расслышал меня. Я сказала, что занята. Ты видел мой ежедневник. Или ты уже не способен различить клеточки на клочке бумаги? – Она смеялась над ним.
- Нет, я видел. Ты помнишь, что я люблю тебя? Но я не клеточка в твоем ежедневнике. Помни об этом, моя королева. – Тёмные глаза Шута дерзко смотрят в глаза повелительницы.
- Ты угрожаешь мне? Той, что любишь? Ты лжец. – Королева фыркнула и обернулась.
- Много лет я был рядом, я смотрел на тебя. А ты? – Грустная усмешка. – Ты правила, ты повелевала, казнила и миловала. А я был Шутом. Клеткой в ежедневнике. НО ВСЕМУ ПРИХОДИТ КОНЕЦ.
Последняя фраза была сказана уже не Шутом. Пред этим голосом, дворцовые лизоблюды вдруг почувствовали животный ужас, стойкое желание склонить голову, пасть на колени. Перед ними стоял Творец.
- Я больше не вернусь. – Голос пронесся по залу и утонул в тишине.
Все тем же, непривычным для окружающих, и для него самого, шагом Творец вышел из зала, а потом и из дворца.
Прошло время. Королева неподвижно сидела на троне и смотрела в пустоту.
Замок начало трясти, потом стены стали оплывать. Придворные в ужасе бросились к выходу. До королевы донесся грохот, так рушились своды. Криков слышно уже не было. Она поднялась и медленно вышла из залы, дворца. Её мир таял – все то, что так много лет окружало Её.
Она нашла его уже к вечеру. Солнце заходило за горизонт, когда она разглядела фигурку, стоящую на валуне посреди лесной поляны. Руки фигуры были воздеты к небу, глаза безмно раскрыты, губы искревлены, гремел безумный смех. Ветер играл вокруг, перебирая бубенчики на колпаке.
Вскоре он заметил Её, стоящую среди листвы.
Вокруг валуна образовалась лужа из талой воды. Девушка шла к Шуту по воде, будто бы не касаясь поверхности холодного озера. Снег вокруг таял, и мир оживал. Вновь появились звери, испуганно выглядывающие из чащи леса.
Она подошла к самому валуну, такая маленькая рядом с древним камнем. Но всё же, она оставалась Королевой, даже здесь, прямая и вытянувшаяся, словно струна, лишь взгляд изменился, она пыталась поймать Его взгляд.
Творец протянул руку, коснулся щеки любимой и.… И по щекам королевы потекли слезы. Так они замерли посреди поляны, пока последний снег не стал водой.
- Прости меня. Ты не клетка в ежедневнике. Ты …. Я…. – и тут великая Королева превратилась в чистую воду. Вокруг валуна разлилось озеро. А на валуне, грустно улыбаясь, камнем замер Шут- Творец. Статуя застыла, в немой мольбе протягивая руку к озеру, на голове статуи уже и не различить – то ли шутовской колпак, обвешанный серебряными бубенчиками, а то ли корона, величественнее которой не видел свет. Но когда ветер играет над водой, над озером разносится серебряный смех семи колокольчиков.
И поныне, если усталый путник случайно выйдет к лесному озеру, и попадет в озерный край, он всегда сможет омыть лицо чистой ледяной водой из Озера Королевы и послушать тихое пение Шута- камня.
з.ы. года два этому рассказу, самый-самый первый, не судите строго))
@темы: Авторские сказки
-
-
08.04.2010 в 19:29-
-
09.04.2010 в 01:33-
-
09.04.2010 в 09:55-
-
11.04.2010 в 21:30-
-
15.04.2010 в 12:21