Сказка о мраморной статуе
В одном крупном городе, окруженном водой и высокими мостами, была старая-престарая площадь. Каждый день, с самого раннего утра, эта площадь первой встречала сонных жителей, перебиравшихся с одного берега на другой. На ее каменных, ветхих от старости домах, осыпалась краска, трещины появлялись на маленьких, заросших плющом балконах, а дороги никогда не знали асфальта, но, тем не менее, как только солнце начинало появляться на горизонте и первые лучи пробивались в высокие окна, площадь просыпалась вместе со всем вокруг, чтобы провести ранних пешеходов, бегущих на встречу чему-то.
читать дальшеУ каждого из них была своя цель. Больше всего в мире площади нравилось слушать их шаги, стучащие по гранитной плитке (будь то тонкие каблучки молодой дамы или широкие, устойчивые ботинки пожилого джентельмена), наблюдать за их резкими, передвигающимися тенями, улавливать ритм и смысл голосов, произносящих что-нибудь то резко, то медленно, то звонко, а то и совсем тихим, едва уловимым шепотом (так обычно говорились самые сокровенные, самые недоступные для других слова). Случались здесь, на этих самых дорогах, под этими самыми осыпавшимися балконами, и роковые встречи, и волнующие признания с дрожью в руках, и глубокие обиды, и смутные разочарования. Бывало, встретит площадь уставшего, хмурого жителя, и освободит ему лучшую ажурную лавочку в округе, зная, что через некоторое время на нее обязательно оглянется кто-то другой, мимо проходящий. Вот тогда люди встречали, находили друг друга и уже больше никогда не прогуливались в скучающем одиночестве.
Вечером, когда стрелки часов близились к семи, у площади начиналась совершенно другая жизнь. С этого времени в церкви, находящейся чуть выше по улице, отпевали свою песню колокола - так площадь отсчитывала фазы пребывания и отбывания незнакомцев. Как только солнце отступало, уходя в сон до завтрашнего дня, а небо начинало темнеть, на старых дорогах собиралось множество людей. Все они ожидали кого-то. Это время было для площади самым трогательным, оно состояло из предвкушающих взглядов, оглядывающихся по сторонам, из непрерывного хождения взад-вперед, из радостных улыбок тех, кто услышал позади знакомый голос. Люди грели свои носы, покупали и пили горячий кофе из лавки напротив, протягивали руки родному и знакомому человеку, в надежде обнять и согреться. В момент ожидания все они были заодно, переглядывались спокойно и понимающе, мол, "и ты тоже ждешь, я знаю", а когда на остановку пребывал трамвай, спешили обратить свой взгляд в его сторону. Сквозь толпу прибывших каждый, как правило, находил своего. Так разные фазы приплыва и отплыва сменяли друг друга.
К глубокой ночи площадь отпускала их всех, становилась пустой и уставшей. Тогда и ее клонило в сон. Она выключала свои фонари, которые до этого освещали лица незнакомцам, словно закрывала веки. Наступало время отдохнуть и набраться сил для завтрашнего дня. Но однажды, на ее онемевших троатуарах, потерявших свой последний звук, стал ночевать человек. Каждый день, в вечернюю фазу, он приходил на площадь и бродил вокруг остановки с потерянным видом. Грустный, озябший. Все люди рано или поздно покидали свои посты ожидания, кто счастливый, а кто с разочарованным видом, но он никогда не менял выражение лица и даже не оборачивался в сторону новоприбывшего трамвая. Он знал: тот, кто ему нужен, уже не придет. После того, как все вокруг становилось опустевшим, человек начинал свободно, одиноко бродить по площади и наградой за его одиночество было то, что он мог выбрать себе любую лавочку, любой навес или балкон, какой он только пожелает. Все вокруг предоставлялось ему в полной мере. В начале, при виде этого бесцельного спутника, площадь чувствовала себя смущенно в ночной час и оставляла ему несколько непогаснувших фонарей или свет в оконце, но потом, со временем, она постепенно привыкала к нему все больше и больше, как к части собственной архитектуры. Площадь гасила весь свет в округе и они вместе ложились спать. Это был высший знак доверия. Иногда им даже снились одинаковые сны: про людей, издающих звонкий топот, чьи шаги несут их к заветной цели, а голоса помогают в ее достижении. Много дней и ночей подряд оставался безымянный пешеход наедине с площадью. Он проникался тем зрелищем, которое площадь наблюдала каждый день и той миссией, которую она исполняла для проходивших по ее дорогам. Звук шагов и реплики диалогов, красота чужих взглядов и прерывистость движений вытесняли в нем все скудные воспоминания о прожитых днях. Ни в один из них он не сумел дождаться того, кого ждал. Вскоре человек в неизменном длинном пальто, греющем его хрупкое туловище, настолько слился с окружающим местом, что стал полностью жить ритмом старой площади. Он встречал каждое утро новых пешеходов, он знал наизусть их графики. Его морщинистое лицо напоминало потрескавшийся фасад здания, а тусклые голубые глаза - едва проснувшееся осеннее небо. Только этот человек, в отличии от всех остальных, рано или поздно отбывавших домой, умел по-настоящему разговаривать с площадью, с ее уходящими на отдых фонарями и покрывавшейся инием плиткой.
Однажды, заснув на длинной лавке из темного дерева, путник, сросшийся с музыкой города и песней колоколов, проснулся высокой мраморной статуей, стоящей прямо посреди тротуара на своем пьедестале. Теперь ему не нужно было мерзнуть каждый вечер и прислоняться к холодным каменным стенам, чтобы почувствовать сонмы голосов, наполняющих пространство внутри. Не нужно было и наклоняться поближе к земле, чтобы услышать звук приближающегося транспорта. Фигура из мрамора, под два метра ростом, следила за всем из-под своих устало опущенных век. Голова была чуть повернута назад, как будто еще хранила надежду кого-то найти, а руки протянуты к небу, в сторону церкви и противоположного берега. С тех пор статуя, в сговоре с площадью, будит ее заранее на рассвете, чтобы та успевала очиститься от вчерашнего мусора, и помогает встречать всех, кто куда-либо спешит. Солнце первым делом падает на эту мраморную голову и освещает ее глаза, убивая в них остатки сна. Поэтому, путешествуя по старым улицам, не спешите, пожалуйста, бросать равнодушные взгляды в сторону находящихся на них памятников. Подумайте, может быть, это чье-то недождавшееся вас сердце решило стать частью вечно живущего города.P.S. Нужна конструктивная критика.