Знаете, искать идеалы, которые ты уже сумел найти и потерять их вновь, невероятно сложно...
Это сказка прежде всего о душе. А потом уже об уме.
читать дальше
Хрупкое сердечко почти затихло. Пьеро приоткрыл стеклянные глаза, обрамленные белыми ресницами. Вокруг ходило так много людей. И они все были теплыми и горячими. Поток жизни, казалось, вот-вот заденет его, подожгет тонкую фарфоровую кожу полу куклы. Арфа. Тонкие нотки прорезались сквозь шум окружающих, глаза Пьеро забегали в поисках мелодии, в поисках того, кто играл на арфе. От этой музыки веяло красотой, утонченностью. Она была столь мала и хрупка, эта душа, что не могла затмить собою все остальные звуки. Все потому что люди приглушали музыку своими воплями, мольбами и слезами, страстью и болью. Пьеро искал хотя бы отражение этой мелодии в глазах людей, но глаза их были пустыми. Только тогда грустный актер понял главное различие между своими глазами и глазами других. Их глаза были мертвы. Разноцветные радужки были такими же мертвыми, как и взгляды, которые захлебнулись в собственной печали и безмерной тоске. Было страшно протянуть к ним руки, но Пьеро, сотрясаюсь внутри всем своим естеством, протянул. И люди жадно схватились за них, но тут же отпустили, когда их пальцы замерзли, оставив вмятины и царапины на изящных, почти музыкальных запястьях, ладонях. Тогда Пьеро встал и сделал несколько шагов, отдававшие легким скрипом. Он шел дальше, стремясь за звуками арфы. Она была так далеко. Но не было тяжело следовать за мелодией Комната за комнатой, коридор обитый бархатом. Дальше становилось темнее. Ноги почти утопали в темноте. Пьеро выхватил свечку из одинокого канделябра, висевшего на стене. Мелодия внезапно начала затихать. Нет. - едва слышно слетело с губ. Нет! - голос был громче, но он был столь слабым и таким же затихающим как арфа, что казалось, что куколка подпевала ей. Прерывистый, аляпистый полубег-полушаг. Лента спала с ноги, отпуская из плена пуант фарфоровую ступню. И тогда мелодия затихла, на последнем дыхании, оставляя за собой незаконченность и пустоту. И показалась, она пивисла в воздухе навсегда, резко словно чья-то жизнь оборвалась на самом пике, нежном и изящном пике. Пьеро приоткрыл первую попавшуюся дверь и безвольно упал на кровать, в лепестки черных роз, засыпая сладким мечтательным сном.