Найдено на просторах интернета

[Notaberria]

Смерть в коробке для сладостей

Наследнику поместья подарили на Новый Год коробку со сладостями. Эта коробка, обтянутая золотой парчой, перевязанная бантами атласных лент, проделала долгий путь через Турцию и Румынию, начав своё путешествие от самого Афганистана, где мастера «кандалатчи» набили её дно всеми сортами халвы, что готовилась на этой земле из поколения в поколение. Тахинная, ореховая, подсолнечная, кос-халва, ойла и альвица, аккуратными треугольниками лежали на дне коробки, скрывая свой тёплый узор под обрезом ребристой бумаги, поверх которого турки насыпали курагу и инжир. В Румынии кондитеры поставили форму из золотистой фольги, осторожно придавив ею вяленые фрукты, и сложили в коробку контрабандой провезённые через горы лукум, грильяж, пахлаву и шакер, пересыпав их карамелью.
Потом коробка ненадолго задержалась во Франции, и там обрела самое большое своё сокровище – марципановую принцессу, с сахарной вермишелью вместо волос и большими нарисованными глазами. Принцесса держала в руке леденцовый веер, её охраняли четыре солдата, выпеченные из теста по рецепту курабье. Солдаты получились хрупкими и ломкими, но в суматохе предстоящего праздника этого никто не заметил.
Столь долгий путь подарка объяснялся тем, что у наследника поместья было много разбросанных по миру дядюшек и тётушек, питавших необъяснимую склонность к восточным сладостям. Каждый из родственников хотел добавить что-то своё в коробку, размер и пышность которой должны были олицетворять нерушимость семейных ценностей. И, в этот год, как и в шесть лет, ему предыдущих, никто из родственников не вспомнил, что наследник поместья не любит сладкое.
Это был очаровательный шестилетний мальчуган с тугими чёрными кудрями, завитыми при помощи папильоток; его мама настороженно следила за его, чрезмерно подвижными, по её мнению, играми, из-за края своего альбома. Её усилия по сохранности кремовых гетр и обшитых ленточками панталон, пропадали втуне, наследник, бегая по заднему двору усадьбы, всегда умудрялся разорвать тот или иной предмет своего гардероба, отметая все упрёки и укоризны своей улыбкой, открывавшей зубы белые, как сахар.
Вот в этот сахар, и в черноту глаз и в пухлость щёк, раскрасневшихся от долгого бега, и влюбилась марципановая принцесса, знавшая до того только рафинированное общество глазированных графинь и маркиз и неотёсанную грубость приставленных к ней солдафонов. Её большие нарисованные глаза восторженно следили за наследником, который только смеялся, бегая по поместью и щедро раздаривая сладости, привезённые ему с дальних земель.
Тахинную халву и ойлу он отдал судомойкам, ореховую и грильяж – лакеям; кучера получили по вяленому финику и горсточке монпансье, горничные уплетали лукум и шакер, кокетливо трепля наследника за щёчки. Самое большое лакомство, пахлава, была поделена между ключницей и камердинером, а сын ключницы и чистильщик обуви получили курагу и помадку. Но никто из слуг, и даже родители наследника, не решился попросить себе кусочек марципановой принцессы.
«Слишком она красивая, - решили все, - Такая должна достаться только хозяину».
А хозяин, раздав этот и прочие свои подарки, забросил коробку в дальний угол комнаты, совершенно забыв о ней. И марципановой принцессе оставалось только тихо и горько плакать, наблюдая за тем, как её верные стражи рассыпаются в труху.
Но однажды весной, ранним утром, в спальню наследника вошла одна из горничных, под большим секретом пронёсшая в своём подоле «вульгарный, совершенно неприличный» бутерброд с колбасой.
- Тише, хозяин, - оборвала девушка скачущего по постели наследника, - Знаете, как мне не поздоровиться, если ваша матушка прознает, чем я вас тут кормлю?
Наследник послушно угомонился; чинно устроившись средь подушек, он положил бутерброд на поднос, решив для начала пригубить чашку с кофе.
И пока он пил кофе и болтал с горничной, принцесса выбралась из своей коробки, осторожно прокралась к подносу и, глубоко вдохнув, влезла в бутерброд, между двумя слоями хлеба, стараясь казаться как можно незаметнее.
- Тьфу! Какая гадость! – Воскликнул наследник через несколько минут, откусив часть бутерброда.
Он долго плевался крошками хлеба и марципана в то утро, вытирая рот рукавом сорочки, искренне негодуя и не зная, что в отвернутом им марципановом сердце, которое сейчас летело на наволочки и простыни, было больше любви, чем он получит за всю свою жизнь. Конечно же, он так никогда и не узнал об этом.

@темы: Авторские сказки

---

"Сказку сделать былью" Бормор

[Лианэль]

-Она рождена, чтобы сказку сделать былью!- заявила злая колдунья, отойдя от колыбели принцессы.
-Что?!- хором закричали все присутствующие.
-Что слышали,- огрызнулась колдунья.- Диагноз верный, я в таких вещах не ошибаюсь.
-Скажите,- робко подал голос какой-то дракон.- А драконы в этой... ну, в были - будут?
-Нет!- отрезала колдунья.- Никаких драконов.
-А...
-И гномов тоже. А также эльфов, гоблинов, единорогов и прочих.
Она поправила на голове шляпу и добавила в утешение:
-Злых колдуний тоже не будет. Так что нечего на меня так смотреть.
-А что будет?- спросил король.
-Будет быль,- ответила колдунья.- А больше ничего.
Король горько вздохнул и опустил голову. Вслед за ним приуныли и все подданые.
Из толпы выбралась маленькая несовершеннолетняя фея, про которую все забыли из-за её незначительности.
-Я, конечно, не могу полностью отменить проклятие,- застенчиво произнесла фея.- Сил у меня маловато, и даже волшебной палочки нет...
-Возьми мою,- тут же предложила колдунья.
-Спасибо,- кивнула фея, подошла к колыбели и долго колдовала над ней. Наконец отошла, и утирая со лба пот, устало сообщила:
-Принцесса умрет в шестнадцать лет, уколовшись веретеном. Должна умереть. Во всяком случае... я на это очень надеюсь.
-Ура...- тихо пробормотали все.

---

Сказка про Маленького Динозавра. Макс Фрай.

[karaba]

Давным-давно… Нет. Не просто “давным-давно”, а так давно, что скорее никогда, чем когда-то, жил-был Маленький Динозавр. То есть, сначала он не жил и не был. Сначала его вовсе не было. А потом Маленький Динозавр вдруг взял да и появился. Но не родился, как, скажем, щенок, или котенок, а вылупился из яйца. Динозавры - они ведь вылупливаются из яиц, совсем как цыплята.
Надо сказать, что наш Маленький Динозавр вылупился не в самый подходящий момент. Он умудрился покинуть яйцо аккурат в Конце Времен. То есть, не всех времен вообще, а в конце динозавровых времен. Динозавры в ту пору как раз собрались вымирать - ну и времена их, соответственно, в связи с этим подошли к концу.
А наши, человеческие времена тогда еще и не думали начинаться. Скажу больше: динозаврам такая глупость, как люди, хотя бы даже и троглодиты пещерные, вообще в голову прийти не могла. Если бы кто-то стал им рассказывать про людей, они бы, пожалуй, забыли на время о необходимости вымирать, и принялись бы хохотать, упершись хвостами в бока. А хохот динозавров, это, скажу тебе, не шуточки. От такого дела гигантские хвощи гнутся к земле, птеродактили сбиваются с намеченного курса и улетают на край света, а из океана выползают моллюски, чтобы посмотреть, что стряслось, уж не упал ли на Землю очередной метеорит? Ан нет, это просто динозавры веселятся. Бывает, ага.
Мама и папа Маленького Динозавра были Печальные Динозавры. Имен у них не было: когда динозавры узнали, что живут в Конце Времен, они и думать забыли про имена. Вымирать - дело серьезное, тут на всякую ерунду отвлекаться не следует, - так они полагали. Большие существа вообще отличаются серьезностью и основательностью: чем больше, тем серьезнее. А динозавры, как известно, были большие звери. Некоторые размером с трехэтажный дом, некоторые - с пятиэтажный, а некоторые еще больше. Таких огромных зверей никогда больше не было на Земле. Разве что, киты, но они, строго говоря, живут не на земле, а вовсе даже в океане. А значит, не считаются.

Итак, наш Маленький Динозавр вылупился из яйца совсем невовремя. Если бы он сделал это, скажем, на полмиллиона лет раньше, все было бы здорово. Жизнь у динозавров в ту пору была веселая: хочешь, папоротники нюхай, хочешь, полетом птеродактиля любуйся, хочешь - сражайся с другими динозаврами. Не жизнь, а просто праздник какой-то. Но в ту пору, когда родился Маленький Динозавр, взрослые динозавры уже не интересовались ничем, кроме вымирания. Как еще его мама и папа яйцо снести ухитрились - вот загадка. Другие динозавры смотрели на них с изумлением, украдкой крутили хвостами у висков. Дескать, надо же, что учудили. С какой, интересно, стати?.. Но вслух ничего такого не говорили. Динозавры - очень тактичный народ, хоть с виду и не скажешь.
Впрочем, мама и папа Маленького Динозавра сами не очень понимали, что им теперь делать. С одной стороны, Маленького Динозавра надо было как-то воспитывать. Учить уму-разуму и прочим полезным вещам. Вот, скажем, все те же полмиллиона лет назад было совершенно ясно, чему нужно учить маленьких динозавров: как охотиться, где пастись, в какие игры играть с друзьями, как дразнить тиранозавров (все остальные динозавры очень их недолюбливали за сварливый нрав и командирские замашки), как устраиваться на ночлег, и какие сны в какое время года следует смотреть. Теперь же, в Конце Времен, все эти знания были малышу без надобности - так, по крайней мере, казалось его родителям и другим взрослым динозаврам. Зачем учиться, если все равно вымирать? Собственно, только этому и стоило теперь учиться: как правильно вымереть, без лишних усилий и дополнительных хлопот, - так думали взрослые.
Поэтому мама и папа быстренько объяснили Маленькому Динозавру, как отличить съедобные хвощи от несъедобных, и оставили его в покое. Ушли на Поляну Печали: грустить и ждать, когда Маленький Динозавр станет достаточно взрослым, чтобы грустить и вымирать вместе с ними. А пока - о чем с ним разговаривать? Правильно, совершенно не о чем.
Поэтому Маленький Динозавр рос, можно сказать, в одиночестве. Других маленьких динозавров вокруг не было: все взрослые решили, что если уж все равно скоро вымирать, то и яйца нести ни к чему. Мама и Папа, конечно, иногда приходили взглянуть, как у него дела, но ненадолго. Они были очень, очень заняты. Такое уж дело печаль: удовольствия от нее никакого, а времени и сил отнимает так много, что на другие дела почти ничего не остается.
Но Маленький Динозавр совсем не скучал. Он быстро привык обходиться без общества других динозавров. Если честно, без них ему было даже веселее: по крайней мере, никто не слоняется с постной рожей и не пытается разглагольствовать о всяких непонятных, но печальных вещах. То ли дело хвощи и папоротники. С одной стороны, красивые, с другой - вкусные. И, к тому же, никогда не грустят. Растения вообще не умеют грустить, и это их сильная сторона. Если подружиться с каким-нибудь растением, можешь быть уверена: по крайней мере, один неунывающий приятель у тебя теперь имеется. Запомни это, вдруг пригодится.
Кроме хвощей и папоротников у Маленького Динозавра были и другие товарищи по играм. Например, Ветер. Никогда не знаешь, с какой стороны он сегодня подует. Устраиваясь на ночлег, Маленький Динозавр всякий раз представлял себе, что играет в прятки с Ветром. Сможет ли Ветер найти утром его убежище, или будет без толку продувать все окрестные пещеры? Иногда в этой игре побеждал Ветер, а иногда - Маленький Динозавр. Они были на равных, а это делает всякую игру особенно интересной.
Еще, конечно, был Океан. Играть с ним было даже увлекательнее, чем с Ветром. Каждое утро Маленький Динозавр приходил на берег и играл в чехарду с океанскими волнами: забрызгает? Не забрызгает? Понятно, сколько не уворачивайся, а рано или поздно окажешься мокрым от макушки до кончика хвоста. Но Маленький Динозавр и не возражал против такого умывания. Быть мокрым ему, честно говоря, нравилось даже больше, чем оставаться сухим, а от волн он уворачивался исключительно ради спортивного интереса. Это было гораздо увлекательнее, чем просто купаться.
Искупавшись, Маленький Динозавр принимался чертить хвостом узоры на песке, или выкладывать мозаики из раковин моллюсков Он никак не мог решить, какое из этих занятий нравится ему больше. Оба - больше. Не о чем тут спорить.
Океану эти игры тоже очень нравились. Он утихомиривал волны, чтобы дать Маленькому Динозавру закончить работу без помех. И тихонько шептал: "Хорошшшшшо. Оххххх, хорошшшшшо!"
Маленькому Динозавру это было очень приятно. Как все начинающие художники, он любил комплименты, особенно искренние. А Океан, как известно, никогда не врет.
Впрочем, в те незапамятные времена врать вообще никто не умел. Это уже потом, гораздо позже, люди придумали, что нужно иногда говорить неправду, чтобы, скажем, не получить дубиной по голове. Ну, так то люди. Что с нас возьмешь.
После обеда Маленький Динозавр обычно забредал на какой-нибудь луг. Укладывался на землю и смотрел на облака. Это было его самое любимое занятие. Смотреть на облака он любил больше, чем прятаться от Ветра и уворачиваться от волн Океана. Больше, чем рисовать узоры на песке. Даже добывать обед и сочинять сны казалось ему не столь важным занятием, как любоваться облаками. Он бы без сожалений отказался от сна, еды и игр, если бы облака потребовали. Но облака не требовали от него никаких жертв. Во-первых, им ничего такого ни от кого не нужно, а во-вторых, облака вряд ли вообще подозревали о существовании Маленького Динозавра. Он, конечно, быстро рос, и уже был размером с двухэтажный домик, но ведь сверху не видно, что делается на земле. Да и не интересно это облакам.
Маленький Динозавр, впрочем, и не надеялся, что облака обратят на него внимание. Да это и ни к чему, - думал он. Пока облака разрешают на себя глядеть, все в порядке. Больше ничего не требуется.
Когда Маленький Динозавр вырос до размеров трехэтажного дома, его Мама и Папа решили, что он уже достаточно взрослый, чтобы учиться вымирать. И, конечно, печалиться. Печалиться - это в первую очередь. Без печали, как известно, и вымереть-то толком не получится, как ни старайся.
И тогда родители пригласили Маленького Динозавра посетить вместе с ними Поляну Печали. Это был очень торжественный день, так они считали. В этот день Маленький Динозавр должен был узнать Смысл Жизни. А когда кто-то маленький узнает Смысл Жизни, он становится взрослым - так, между прочим, до сих пор считается. Другое дело, что и тогда, в незапамятные времена, и теперь, в очень даже "запамятные", все то и дело узнают чужой Смысл Жизни. А свой собственный почти никто не узнает - так уж все смешно, по-дурацки устроено.
Вот и родители Маленького Динозавра решили, что ему вполне подойдет их Смысл Жизни. А их Смысл Жизни состоял в том, что пришло время вымирать. Это был очень грустный и, если честно, довольно глупый Смысл, но иного у них не было. И у остальных динозавров тоже не было никакого другого Смысла Жизни. Им даже в голову не приходило, что может быть как-то иначе.
Нечего и говорить, что Маленькому Динозавру такой Смысл Жизни совсем не понравился. Нет, он, конечно, очень внимательно выслушал Маму и Папу. И даже задал несколько незначительных вопросов. Не потому, что ему действительно было интересно (ему было скучно), а просто, чтобы сделать им приятное. Чтобы они поняли: он очень внимательно слушает и обдумывает услышанное. Не то чтобы он хотел их обмануть (в те времена, напоминаю, вообще никто не умел обманывать), а просто из вежливости.
Маленький Динозавр провел на Поляне Печали целый день и, честно говоря, затосковал. Заняться там было решительно нечем - разве что, хвощей пожевать, да папоротников пощипать. Все остальное время полагалось грустить и думать о вымирании. А это, положа руку на сердце, не самое увлекательное занятие, особенно с непривычки.
Больше всего Маленького Динозавра удручал тот факт, что даже облака над Поляной Печали почти не проплывали. Всего два облачка за дань, да и те какие-то маленькие и бесформенные, явно случайно забрели на этот участок неба, который все прочие облака старательно обходили стороной.
Еще несколько дней Маленький Динозавр приходил на Поляну Печали, каждое утро, как мы теперь ходим на работу. Он честно старался исполнять свой долг. Думал: что хорошо для мамы и папы, наверное, хорошо и для меня. Если быть взрослым динозавром значит научиться печалиться и приготовиться к вымиранию - что ж, тогда нужно постараться одолеть эту науку и никого не огорчать.
Он, правда, очень-очень старался стать печальным взрослым вымирающим динозавром. Но все равно ничего не получалось. То залюбуется узором листьев папоротника, то улыбнется невольно, подставляя морду свежему ветру, то облачко в небе заметит, а то вдруг сон станет выдумывать - да не грустный сон о мире без динозавров, а какое-нибудь веселое, легкомысленное видение о драке с тиранозавром, которого он, честно говоря, в глаза не видел: все тиранозавры к тому времени тоже сидели на какой-то своей Поляне Печали и грустили так, что все окрестные хвощи завяли.
От всего этого печаль как-то незаметно уходила, родители хмуро косились на довольную мордашку Маленького Динозавра и горько вздыхали, не понимая, как это из их собственного яйца мог вылупиться такой легкомысленный оболтус.
В конце концов, Маленький Динозавр понял, что высокое искусство печали и вымирания ему не по зубам. Каждый должен заниматься своим делом, - решил он. Если взрослые динозавры умеют оставаться печальными сутки напролет - что ж, молодцы, мастера, гении. А у меня, - думал Маленький Динозавр, - неплохо получаются узоры на песке. Океану, по крайней мере, нравилось...
Так он и сказал родителям. Дескать, простите, дорогие, я старался, ничего не вышло, сами видите.
Мама Маленького Динозавра плакала, Папа грозно бил хвостом и в гневе выкорчевал несколько крупных хвощей на краю Поляны Печали. Они хором кричали на Маленького Динозавра. Обещали ему, что он все равно вымрет, ибо время динозавров подошло к концу, но вымрет дураком. Только род их опозорит напоследок, а больше ничего не добьется.
Маленькому Динозавру было грустно и даже немножко стыдно: всегда неприятно видеть, что доставил кому-то огорчение. Выслушав родительские причитания, он развернулся и зашагал в направлении Океана. По дороге сочинял новый узор, который можно будет начертить на песке еще до заката. Так увлекся, что забыл о Поляне Печали, о родителях и об их грустном Смысле Жизни. Зато узор придумал отличный. Океану, по крайней мере, понравилось, и он шуршал громче обычного: "Хорошшшшо! Оххххх, хорошшшшшо!"
А на следующий день после обеда Маленький Динозавр снова смотрел на облака. И думал о Смысле Жизни - такая у него появилась новая привычка. "Что ж, - говорил он себе, - вымирать у меня явно не получилось. Сколько пытался, все без толку, одно расстройство. Надо, если так, какой-то другой Смысл Жизни себе придумать. А то совсем неловко получается."
О Смысле Жизни Маленький Динозавр думал довольно долго. Может быть, неделю, а может быть и полмиллиона лет. Часов и календарей в те времена не было, поэтому сказать точнее решительно невозможно. Но ничего путного он так и не придумал. Решил жить, как живется, а там - по обстоятельствам.
Таланта к вымиранию у Маленького Динозавра действительно не было. Все прочие динозавры уже давно вымерли, а сам он как был Маленьким Динозавром, так им и остался. Вырос, правда, размером с шестиэтажный дом, но рост - он ведь ничего не меняет, если честно. По утрам Маленький Динозавр все так же прятался от ветра, потом играл в чехарду с океанскими волнами, строил пирамиды из раковин моллюсков и украшал их букетами из папоротников. А на закате любовался облаками, все как всегда.
Маленький Динозавр не получил хорошего образования, а поэтому не знал, что всякий, кто подолгу любуется облаками, сам рано или поздно может превратиться в облако. И когда это случилось, он так удивился, что тут же пролился дождем на ближайшую рощу. Хвощи, надо заметить, были очень довольны: растения любят дождь. Дождь, впрочем, все любят, только некоторые люди обзывают его "плохой погодой" и хватаются за зонтики. А чего еще ждать от людей?..
Что же касается Маленького Динозавра, он быстро взял себя в руки, и дождь прекратился. Оно и хорошо: у того, кто недавно стал облаком, много других забот. Нужно научиться парить в небе, кататься на ветре, окрашиваться солнечным светом, и еще многим важным вещам, о которых те, кто ходит по земле, даже не догадываются. Зато облакам не нужно размышлять о Смысле Жизни. Им это даже противопоказано. Какой уж тут смысл.
Динозавры, как известно, вымерли так давно, что теперь даже трудно поверить, будто они действительно жили на Земле. Сказочные драконы, мифические звери-песьеглавцы и девушки-русалки с рыбьими хвостами - и те выглядят куда правдоподобнее, чем динозавры. Но облачко в форме динозавра по-прежнему путешествует по небу. Иногда, впрочем, оно забавляется, принимает причудливые, фантастические формы - в точности, как те узоры, которые рисовал на песке Маленький Динозавр. Так уж оно развлекается. Но чаще всего это облачко похоже на динозавра. Его вполне можно увидеть в небе, над любым городом - если, конечно, повезет.

@темы: Россия, Авторские сказки

---

Вилэйни.

[karaba]

Вилэйни была колдуньей. Но, несмотря на солидный для ведьмы возраст и бесспорное наличие изрядного количества извилин, колдунья из девушки выходила неважная. Трудно было объяснить почему, но у Вилэйни ничего толком не получалось: ни летать на метле, ни варить зелья, ни предсказывать с помощью рун, ни читать прошлое и будущее по теням от пламени, ни ворожить, что уж, мягко говоря, являлось вопиющим фактом и свидетельством абсолютной непригодности к колдовскому ремеслу.
Да, ведьмой мало родиться, ведьмой надо стать. Именно поэтому колдуньи посвящали учёбе и выработке необходимых практических навыков долгие годы.

Вилэйни не была глупа и бесталанна. Нет. Совсем нет. Она отлично знала историю магии. Умела предсказывать погоду. И у неё хорошо получалось придумывать новые заклинания.
Но вот летала Вилэйни и впрямь плохо. Вне зависимости от того, на какой высоте проходил полёт, через несколько минут покачиваний на метле из стороны в сторону в попытках удержать равновесие, её начинало мутить, голова кружилась, к горлу подкатывала тошнота. Вилэйни приходилось выбирать: либо грохнуться на землю прямо во время полёта, либо спуститься и оставшуюся часть пути проделать уже на своих двоих. Это обстоятельство угнетало Вилэйни. А если прибавить к этому ещё и тот факт, что Гульда, младшая сестра Вилэйни, летала на метле просто фантастически: прекрасно лавируя среди потоков воздуха и выделывая на метле захватывающие трюки, то нетрудно представить, в какое отчаяние вгоняло Вилэйни собственное неумение. Однако ни мать, ни бабушка, ни сестра, ни тётушки не заостряли на этом внимание, хотя все они держались на мётлах достойно, в отличие от Вилэйни.
С зельями всё обстояло не настолько плачевно. Просто во время варки зелий Вилэйни никогда не сверялась с рецептурой и все компоненты сыпала на глаз, отчего результаты чаще всего получались отличными от тех, которые предполагались изначально. При этом, и мать Вилэйни – Дэя , и Гульда варили зелья превосходно, выверяя и взвешивая все составляющие. Вилэйни же достался от бабушки интерес к экспериментам в этой области колдовства. Поэтому она нещадно экспериментировала.
Предсказания не давались Вилэйни никаким образом. Дэя изо дня в день объясняла дочери тонкое искусство чтения рун и теней пламени, но всё без толку. Вилэйни удавалось сделать точные предсказания, лишь в том случае, когда она просто чувствовала грядущее. Предчувствие грядущего – явление далеко не столь распространённое среди ведьм, как многим думается, и потому клан Вилэйни очень гордился этой её способностью, может поэтому, на её неудачи во многом другом смотрели сквозь пальцы.
Кроме того, Вилэйни почти безошибочно предсказывала погоду, руководствуясь не пламенем или рунами, а исключительно своими предчувствиями.
Самой болезненной для Вилэйни темой являлась ворожба. Молодая ведьма была не способна колдовать. Ни годы учёбы, ни ежедневные тренировки, ни советы опытных ведьм – ничто не помогало. Именно ворожбой определялась, по сути, колдовская сила ведьмы. И Вилэйни чувствовала, что она полное ничтожество в колдовстве, как таковом. Беспомощность в самой важной составляющей жизни любой ведьмы угнетала Вилэйни. Это было много хуже, чем варить неправильно зелья, не уметь предсказывать по рунам и держаться на метле более жалко, чем лягушка.
Но семья Вилэйни не отчаивались, всё ещё веря, что однажды колдовство проснётся в молодой ведьме в полную силу. Вилэйни же почти оставила эту надежду.

Почти у всех ведьм спутники – чёрные кошки. У Вилэйни тоже одно время была чёрная кошка, но они не сдружились. Кошку раздражала необщительность ведьмы. А колдунью раздражала кошачья привычка шляться днями и ночами непонятно где, а потом возвращаться домой и с гордым видом требовать еду. Мать Вилэйни тоже не жаловала кошек, у Дэи была сова. Вилэйни долго и тщательно выбирала, кого бы ей хотелось видеть у себя в компаньонах. В итоге, ведьма остановила свой выбор на летучей мыши.
Хил был славный мышонок. Тёмненький, с малопривлекательной рожицей, но очень добрый и немногословный, Хил являлся идеальным спутником для Вилэйни. Они прекрасно понимали друг друга. Помимо всего прочего, Хил отлично летал, что было немаловажно для Вилэйни. Она часто отправляла вместо себя летучую мышь, когда было необходимо слетать куда-то. Хил воспринимал подобные поручения и оказанное ему доверие с восторгом, даже, несмотря на то, что знал о причинах, побуждавших Вилэйни так поступать. Всё же, это была огромная честь, которую оказывали лишь избранным зверькам-спутникам. И Хил гордился и старался всегда оправдать оказанное ему доверие.
Хилу позволялось присутствовать при создании новых заклинаний. Чтобы разобраться в произносимой Вилэйни абракадабре, Хилу пришлось выучить ведьманский язык – виктану. Это было непросто, и летучему мышонку потребовалось довольно много времени, но Хил чувствовал себя очень по-особенному, когда Вилэйни спрашивала его мнение или совет во время сочинения очередного заклинания.
Привязанности ведьмы были строго ограничены пределами её клана и зверем-спутником. Иногда ведьмы влюблялись и отделялись от своего клана, но ненадолго. Через какое-то время колдуньи возвращались в ведьманскому очагу. Это была природа ведьманства, и ни одна колдунья не могла этому сопротивляться. Иногда ведьмы возвращались уже с дочерьми. Если у колдуньи рождался мальчик, она оставляла его с отцом или в другом надёжном месте, могла наблюдать за взрослением ребёнка, навещать и участвовать в воспитании, но привести сына к ведьманскому очагу, в свой клан, было невозможно.
Вилэйни не влюблялась ещё ни разу, и Хил иногда с ужасом думал о том, что это может произойти в любой момент. Если случится подобное, вся жизнь Хила перевернётся, точно так же, как переворачивалось всё перед глазами, когда он, погружаясь в сон, цеплялся лапками за тонкую веточку, свешивался вниз головой и укрывался крыльями. Летучему мышонку казалось иногда, что и Дэя с тревогой ожидает того дня, когда на Вилэйни обрушатся чувства.
Но пока всё шло своим чередом.

Сегодня ночью ведьмы собирались на шабаш. И если остальные могли позволить себе вылететь после полуночи, то Вилэйни надо было отправляться ещё на закате, чтобы не опоздать.
Вилэйни с тревогой посмотрела на свою метлу. Хил с тревогой посмотрел на свою колдунью.
- Может, тебе следует надеть то кольцо с гагатом, - предложил мышонок.

Глаза ведьмы сузились.
- Ты собираешься вызывать души умерших на шабаше, Хил? – язвительно поинтересовалась Вилэйни.
Мыш смутился.
Конечно, Вилэйни прекрасно поняла, почему Хил предложил ей надеть кольцо с гагатом. Гагат способствовал победе над страхами. Но, во-первых, Вилэйни не могла позволить, чтобы на шабаше её увидели с этим кольцом, а во-вторых, колдунья во избежание неприятных конфузов во время полёта ничего не ела с самого утра, и теперь её настроение было чудовищно плохим. Она готова была ругаться из-за всего. Хил знал об этом и не стал продолжать спор.
Вилэйни крепко сжала ногами древко метлы, глубоко вздохнула и громко произнесла улучшенное ею самой заклинание:
- Ах! Быстрее ветра! Выше небес! Дальше света! Да с силой неба и земли!
Метла рванулась в небо. Хил поспешил следом, хлопая крыльями.

На шабаш Вилэйни и Хил прибыли уже после полуночи. Многочасовой полёт даже со множеством остановок не прошел бесследно, и теперь бледное лицо Вилэйни имело болезненный зеленоватый оттенок, гармонировавший с цветом её глаз. Всеобщее веселье не передалось юной колдунье, и она лишь старалась терпеливо сносить внимание знакомых ведьм к своей персоне. Когда на шабаш прибыл клан Вилэйни в полном составе, стало легче. Гульде всегда уделялось гораздо больше внимания, а сегодня ночью сестра Вилэйни к тому же участвовала в Большом Полёте – соревновании на скорость.

Вилэйни не любила шабаши. Все остальные ведьмы развлекались на полную катушку: ели, пили, демонстрировали чудеса ворожбы и новые трюки на мётлах. Вилэйни же, наученная горьким опытом, ничего не ела и не пила на шабашах. И ни о каких демонстрациях ворожбы, чтении теней от костров или полётах речи вообще не шло. Зато Вилэйни приходилось отвечать на массу вопросов и читать новые заклинания.
С шабашей Вилэйни улетала всегда одной из первых, чтобы успеть домой до рассвета. Вот и сегодня, едва дождавшись окончания Большого Полёта и поздравив сестру с победой, Вилэйни засобиралась домой. Она дала знак Дэе и двинулась с широкой поляны вглубь леса, чтобы найти место, с которого было бы легче стартовать. Хил быстро нашел подходящую полянку.
Вилэйни оседлала свою метлу и вновь проговорила:
- Ах! Быстрее ветра! Выше небес! Дальше света! Да с силой неба и земли
!
Метла завибрировала под ней, и Вилэйни, поняв, что сейчас будет рывок, задержала дыхание. Метла со свистом устремилась ввысь.
Полёт проходил мерзко, даже, несмотря на небольшую скорость. Вилэйни мутило. Хил тревожно поглядывал на ведьму. Им ещё немало предстояло пролететь, и, хоть они уже делали несколько остановок, Вилэйни выглядела всё хуже и хуже. В довершение ко всему, совсем близко загремел гром.

- Ну только этого не хватало, - просипела колдунья.
Первые капли дождя упали на мордочку Хила.
Вилэйни рассвирепела:
- Мне надо долететь домой! Никакого дождя сию секунду, чёрт возьми!

Капли набиравшего силу дождя странным образом повисли в воздухе. Тучи в тёмном небе сжались, терпя изо всех сил. Хил несколько раз моргнул, но не издал ни звука.
Когда Вилэйни разглядела крышу родного дома, она облегчённо вздохнула и начала снижаться. Едва ноги колдуньи коснулись земли, хлынул дождь. Хил, намеревавшийся долететь до дома, рванулся к своей ведьме. Вилэйни спрятала мышонка за пазуху, взяла метлу и под проливным дождём пошла к дому, чувствуя невероятное облегчение. Они были дома.
Как только Вилэйни переступила порог, ведьманский очаг вспыхнул, наполняя теплом весь дом и подогревая воду в лохани, в которой обычно купалась Вилэйни.
После купания Вилэйни наконец смогла поесть. После целого дня вынужденной голодовки ведьма наелась до отвала. Остальная часть клана Вилэйни прибыла как раз, когда ведьма заканчивала уминать недельные запасы еды. Все покосились на жующую девушку, но никто ничего не сказал по этому поводу.

- Представляешь, Вилэйни, мы наблюдали сегодня, как замер дождь! На самом деле замер! Потрясающее зрелище! – воскликнула Гульда.
Вилэйни поперхнулась ежевичным соком.
То, как замер дождь, обсуждали в доме ещё долго, но Вилэйни так и не сказала, кто был причиной этого удивительного явления. И Хил не сказал, хотя ему очень хотелось.
В спальне летучий мышонок спросил у Вилэйни, почему она ничего не рассказала семье.

- Я не знаю, что толком произошло. Такого раньше со мной никогда не случалось. Управление погодой – одна из высших ступеней овладения колдовством. А у меня, чёрт возьми, простейшая ворожба не получается. Невозможно, чтобы это сделала я, - сказала колдунья, сжав в кулаке висевший у неё на шее кулон с крупным гелиотропом.

- Но дождь замер сразу после твоих слов, - возразил Хил.
- Рассветает… Завтра будет видно, что да как.

Мышонок, повиснув вниз головой, уцепился коготками за тонкий прутик, служивший ему своеобразным насестом, укрылся своими крыльями и практически сразу засопел.
Но сама Вилэйни ещё долго не могла уснуть, мысленно возвращаясь к тому мгновению, когда, в этом не было сомнения, ей удалось каким-то невероятным образом сделать так, что замер дождь. Произошедшее не укладывалось в голове.
«Возможно, это была случайность» - подумала Вилэйни, проваливаясь в сон.

Хил очень надеялся, что вскоре произойдёт ещё что-нибудь, сходное с замиранием дождя. Но, как ни старалась в дальнейшем Вилэйни, ничего не получалось. Всё стало, как прежде.
А вскоре Гульда встретила в деревне юношу и решила покинуть свой ведьманский клан, ради жизни в обычной семье. И не было предела тоске Дэи и Вилэйни, когда уходила Гульда.
Хил нашел свою колдунью на поляне в глубине леса. Вилэйни сидела среди цветов красавки-белладонны и плакала. Зная, как сильно ведьма скучает по сестре, Хил не решался нарушить её уединение. Он уселся на ветке могучего дуба и стал ждать. А Вилэйни всё плакала и плакала. Ветер становился сильнее, деревья скрипели под его порывами, шелестела листва. Тучи стали затягивать ещё недавно звёздное ночное небо. Хил поёжился, тревожно наблюдая эту картину.
Вскоре небо пролилось слезами, вторя рыданиям колдуньи. Дождь лил безостановочно, пока плакала Вилэйни. И летучий мыш осознал, что это не совпадение. Небо плакало вместе с Вилэйни.
Дождь закончился лишь, когда иссякли слёзы ведьмы.
Хил смотрел на свою колдунью со смесью тревоги, страха и восхищения.

С того дня Вилэйни начала потихоньку учиться управлять погодой. Дело шло медленно, но верно. Сначала были только дождь и ветер, потом зной, град, бури, ураганы, вихри, метели, вьюги, молнии. Её ведьманский клан гордился проснувшимися способностями Вилэйни.
В День Всех Святых семья подарила юной колдунье красивое кольцо с огромным зелёным жадеитом, признавая тем самым её дар. И надо было видеть лицо Дэи, светившееся гордостью, когда на шабаше в ту ночь Вилэйни демонстрировала своё умение управлять погодой.

@темы: Авторские сказки

---

Сказка: Легенда о Жемчужине

[eule Margo]

проба пера

Когда Земля только родилась, вода в морях была пресная, и жили в них только рыбы.
Но потом на берегах стали селиться люди, они занялись мореплаванием и рыболовством, и нередко случалось так, что корабли терпели крушение в штормы, а моряки тонули. И когда происходило такое несчастье, женщины, чьи мужья, сыновья или отцы погибали, приходили к берегу и плакали о своей судьбе, прося море вернуть погибшего. Слезы попадали в воду, и капля за каплей, делали её всё солонее.
Но иногда, если женщина не могла найти утешение, и горе заполняло всю её душу, то её слёзы не могли раствориться в воде, а превращались в жемчужины и опускались на самое дно, а в море появлялась русалка - душа печали, запертая в царстве воды.
Когда никого рядом не было, русалки подплывали к одиноким морякам или тем, кто прогуливался вблизи воды и просили выпустить их, но для этого было нужно настоящее мужество. Потому что освободить русалку из водного плена можно было только достав со дна жемчужину, что её связывала. Многие моряки пытались, но кому-то не хватало сил, кто-то пугался, а кто-то погибал, не сумев вовремя выплыть на поверхность.
Со временем всё больше людей, потерявших своих друзей и близких в морях, верили в то, что русалки специально утаскивают мужчин в пучину, и стали бояться смотреть русалкам в глаза и слушать их голос. А матери стали бояться отпускать своих детей плавать без присмотра.

В одной из таких прибрежных деревень жила женщина. Когда-то и её муж погиб в море, и это горе настолько сильно поразило её, что жизнь в ней стала угасать, и больше ничего не могло её обрадовать. В том числе и подрастающий сын - Бирк. Мальчику приходилось вести всё хозяйство и ухаживать за больной матерью. Но в часы, когда Бирк не был занят делом, он уходил на Дальний берег и сидел там, думая о том, как он одинок. В одну из таких прогулок Бирк услышал тихий голос. А потом он увидел всплеск воды недалеко от берега. И, влекомый любопытством, подошел ближе.
Так он познакомился с маленькой русалочкой. Её звали Сия. Она была очень юна и добра, чтобы просить его о помощи, ведь это большая опасность. Поэтому долгое время они могли видеться только после того, как Бирк делал всё дела по хозяйству и мог уйти из дома. Но они были счастливы, потому что перестали быть одинокими. Постепенно их дружба крепла, и уже ни дня не проходило, что бы Бирк не приходил на Дальний берег.
Это могло продолжаться и дальше, но там, где жил Бирк, лето не длилось круглый год. Постепенно стало холодать, и мальчик уже не мог подолгу находиться в воде. Но не только это расстраивало друзей. Приближался сезон штормов, и Сия скоро не смогла бы находиться у берега, ведь её могло выбросить на берег волной, и она бы умерла. Всё больше они молчали, задумываясь о скорой разлуке.
Приходя домой, Бирк подолгу не мог заснуть, думая, что можно было бы сделать, чтобы Сии не пришлось уплывать от берега. И однажды он вспомнил старую легенду, рассказанную ему в раннем детстве отцом. Это была легенда об Жемчужине.
В ту ночь Бирк так и не смог заснуть, а на следующий день он решил, что должен освободить русалочку до наступления зимы. И так как медлить было уже нельзя, Бирк поплыл за жемчужиной в этот же день. Сделав все дела, он не пошел на Дальний берег, а взял старую лодку друга отца, Хьюма, который помогал все эти годы мальчику и его матери, и отправился в море. Он нырял и нырял, но не мог разглядеть ничего. Солнце уже село, и Бирк почти потерял надежду. Ведь в темноте невозможно разглядеть даже собственных рук и ног. Но вспомнив о русалочке, он предпринял последнюю попытку. Мальчик ничего не видел, и мог слушать только сердце, которое подсказывало, куда ему плыть. И в тот момент, когда воздух в легких подходил к концу, он увидел сияние, и понял, что это именно та жемчужина, которая ему нужна. Протянув руку, он схватил жемчужину, а другую его руку вдруг кто-то дернул и потянул вверх. Это была Сия. Она догадалась, что Бирк отправился на поиски жемчужины и поплыла его спасать. И успела вовремя, потому что у Бирка не осталось воздуха, и без её помощи он бы утонул. Когда они подплыли к берегу, то Бирк увидел, что русалочка превратилась в обыкновенную девочку, только её волосы не такие, как у всех людей, а были белыми и имели перламутровое сияние.
Счастливые, дети долго кружились, смеялись и обнимались, а когда они дошли до дома, их ждала волнующаяся мать и Хьюм, который пошел узнать, зачем Бирк брал его лодку. Они очень удивились, увидев, что Бирк ведет за руку ещё одного ребенка, а выслушав историю детей, не поверили, посчитав, что девочка спаслась при кораблекрушении. Но мать решила оставить Сию в своём доме, и глаза её впервые за много лет были радостными. Будто запертая в них печаль испарилась.
А легенда о Жемчужине до сих пор передается в этой семье из поколения в поколение. (с) eule-Margo

@темы: Россия, Авторские сказки

---

[Цикута_]

Здравствуйте) Если что, я положительно отношусь к критике.

-Ты уже знаешь, что должен делать?
Они сидели на узком деревянном карнизе. Крохотные: заметить их сложно даже с небольшого расстояния.
-Знаю. Чистить трубы.
Сказать по правде, старый Трубочист не думал, что не справляется со всей своей работой. Но если уж помощник появился, так тому и быть.
-А зачем нужно их чистить?
Мальчишка наморщил лоб и покачал головой:
-Не знаю. Но Вы же меня научите, правда?
Трубочист чуть усмехнулся:
-Научу. Внимательно слушаешь?
Мальчишка горячо закивал. Трубочист покрутил в пальцах щетку:
- Это очень важно – трубы чистить. И печные, и водосточные. Водосток слезы из дома уносит, беду отводит, как же его в порядке-то не содержать? А то, бывает, засядет там горе, всю трубу собой загородит, а сверху мелкие несчастья польются. Как хлынут потом через край! Еще и соседей затопят.
Водостоки, впрочем, тоже разные бывают. Вон там, через улицу, видишь, у красного дома труба к стене под углом наклонена? Это чтобы случайное счастье ловить. Счастье-то прямыми дорогами не ходит. А на соседнем доме труба вверху резьбой украшена – для нас с тобой, чтобы нам приятней было. В доме напротив труба длинная – так удача надолго задерживается. А в том, где мы сейчас сидим, наоборот, короткая: неприятности быстрее проходят.
А печные трубы? Через них ветры с домом говорят, новости приносят, тепло с юга, стойкость с севера, сказки с востока. Через них все старое, ненужное, уходит: воспоминания, обиды, прежние отношения – то, что человека на месте держит, жить не дает. Потому и надо чистить, чтобы сказки с обидами не встречались, а то такая ядреная смесь получится! Ну а когда труба теплая, вокруг духи и привидения вьются – греются. А если печь добрые люди топят, то на улицу не только дым выходит, но и тепло человеческое: оно и бродягу отогреет, и зверушку замерзающую спасет.
Трубочист сел поудобнее, прислонился спиной к стене, взмахнул рукой:
-И сам подумай: если внутри грязь будет, чистого звука не получится. У нас же здесь оркестр, Синоптический. Эта труба – флейта, вон та, красная – фагот, а на доме справа – валторна. Кларнета отсюда не видно, рядом с ним еще две флейты и барабан неподалеку – крыша жестяная. А через улицу есть дом, у него флюгер на крыше, узорчатая решетка на дымовой трубе и водосток под правильным углом идет. Если все как надо настроить – лучше фортепьяно получится. А я у них дирижером. Когда дождь или ветер начинаются, мы концерты даем. Если захочешь, помогать станешь.
Мальчишка слушал и кивал. У него дух захватывало оттого, что все это он когда-нибудь сможет сделать сам. Ему хотелось вскочить и сейчас же побежать чистить водостоки, ползать по стенкам печных труб, счищая все-все вредное и ненужное. А по вечерам – готовиться к концертам.
-Ну что, все понял?
-Ага.
-Тогда пошли. Работы у нас с тобой много.
Они слезли с карниза и с тихим шорохом, цепляясь за неровности в стене, перебрались на крышу, добежали до водостока, а дальше их и след простыл.

@темы: Авторские сказки

---

Сказка о желаниях

[Вольк]

Читать

- Если выдрать у дракона чешуйку, - рассказывает дед внуку, - то исполнится самое заветное желание. Но драконы живут в горах, в укромных пещерах, они дышат огнём и рвут когтями любого, кто придёт к ним.
Мальчик внимательно слушает. В его мыслях - шкура дракона; тысячи чешуек, тысячи желаний.
***
Дед умер, мальчик стал юношей, но драконья шкура не выходила у него из головы. Он тренировался с деревянным мечом, мечтая стать воином и победить дракона. Он пропадал в горах, лазая по пещерам и разыскивая драконов.
И однажды он нашёл его.
Дракон был стар. Он хрипло дышал, выпуская клубы пара и серы. Чешуйки были матовые, потрескавшиеся.
"Такого и победить-то нетрудно", - подумал юноша.
"Ты так уверен в этом?" - услышал он в своей голове.
Юноша застыл на месте. Голоса было много, он занимал всю голову, не оставляя места мыслям. Мутные глаза дракона открылись, он подслеповато прищурился, посмотрел на незваного гостя.
- Я... я всего лишь хотел чешуйку...
"Все вы этого хотите, а чего вам от неё надо - не знаете", пророкотал голос в голове. "Иди отсюда, твоего желания у меня нет"
- То есть как это нет? - Вопрос вырвался сам собой.
"Сколько людей - столько желаний. Сколько желаний - столько чешуек. Твоё желание не на моей шкуре. Моих-то осталось пара штучек..."
Дракон вильнул хвостом, и юноша увидел две сверкающие чешуйки. Хотел подойти поближе, взглянуть - под ногами хрустнули чешуйки.
"А это исполнившиеся", сказал дракон.
- А остальные?
"А люди остальных умерли, так и не достигнув желаемого. А когда и эти двое исполнятся или не исполнятся, умру и я"
Юноша и дракон молчали - один задумчиво, другой устало.
- А как найти... ну... своего дракона?
Дракон открыл пасть, из неё послышался звук, похожий на хохот. Так смеялся его дедушка, когда внук задавал глупые вопросы.
"Ещё спроси, как нужную чешуйку определить. Легче самому претворить желание в жизнь", - дракон помолчал и продолжил, "И брось ты эту идею. Это больно, когда из тебя чешую выдирают. Кровь хлещет, потом шрамы остаются. Тебе оно нужно - так? Легче самому... Иди"
Юноша последний раз взглянул на дракона, на блестящие чешуйки, на чешую под ногами - и ушёл.
А дракон уснул снова. Ему снились люди, чьи желания всё ещё у него.

@темы: Авторские сказки

---

Несмеяна

[Вольк]

Доброе время суток. Размещаю здесь самую длинную из моих сказок %)

Несмеяна

Царевну челядь уже за глаза прозвала Несмеяной, хотя рёва-корова подошло бы гораздо лучше. Но не назовёшь же так царскую дочь, пусть даже царский терем уже отсырел от её слёз. К девице всё водили различных врачевателей - своих лекарей, иноземных докторов, даже бабок-ведуний звали. Но все они сходились в одном - телом царевна здорова. А вот душевно...
- Если она это мокрое дело не прекратит, так и весь дух из ней выйдет, - прошамкала одна ведунья.
И царь издал указ: кто сможет унять слёзы царевны, тому полцарства и саму царевну впридачу.
***
Иван, может, и не отличался большим умом, но дело своё знал. Ковал изо дня в день косы, грабли, подковы. На совесть ковал. Но когда услыхал он о царском указе, то понял - это его шанс.
- Ишь ты, зарвался-то как! - Говорили ему деревенские. - Никто, значит, не может развеселить царевну, а наш дурак сможет!
Иван ничего не отвечал - знай себе ковал какие-то прутья, опускал их раскалёнными в ледяную родниковую воду. От воды сразу же шёл пар.
***
Ивана ввели в светёлку царевны. Сам Иванушка был в ожогах, одежда - в подпалинах. Впереди себя он катил раскалённую докрасна клетку, в которой метался дух огненный, Жар-Птицей именуемый.
Царевна сидела на скамье, лила слёзы. От былой красоты мало что осталось - высохла девица, словно таяла с каждой слезинкой. В светлице стояла неприятная сырость, пахло плесенью.
Иван, чертыхаясь, открыл кузнечными щипцами дверку клетки. Огненный дух тут же метнулся наружу, обдавая всех жаром. Комнату заволокло паром.
***
Жар-Птице было больно, как никогда прежде - ведь и не бывала она раньше в столь влажном месте. Пар ранил огненные перья, вонзался в огненную плоть, не оставлял живого места.
Но огненному духу хотелось жить, любой ценой. Пусть даже без своих прекрасных перьев. А эта полупустая оболочка прекрасно подходила для того, чтобы пережить этот мокрый ад.
***
- Ну, слово своё держу! - Радостно сказал царь, пожимая Ивану руку. - Полцарства подождут, а пока, доча, знакомься со своим женихом!
Царевна обернулась к Ивану, уставилась на него немигающим, хищным взором. В глазах у неё плясали язычки пламени.

@темы: Авторские сказки

---

Сказка.

[karaba]

Никто не знает, происходило ли это на самом деле, но историю эту мне приходилось слышать много раз.
В городе Дарм жил пекарь с женой, и была у них дочка. Звали ее Эссель. Казалось, никогда, пока стоял Дарм, по его улицам не ступала красавица, равная Эссель. Ослепительная, словно солнце. Манящая, словно океан. И неприступная, словно белоснежные вершины гор, окружавших город с севера.
Множество женихов разного положения, возраста и достатка предлагали Эссель руку и сердце. Но гордая Эссель всем отказывала. Девушка говорила, что выйдет замуж лишь за того, кого полюбит всем сердцем.
Цветы и подарки, серенады и комплименты, страдания и признания в любви- ничто не трогало Эссель.
Молва о красавице разнеслась далеко за пределы Дарма. И однажды в Дарме появился чужестранец.
Он был высок, статен, красив и, по-видимому, невероятно богат. Его называли Граф. Без имени или фамилии, лишь титул. Граф. Он приехал издалека, чтобы взять в жены самую красивую девушку по эту сторону гор. Люди думали: «Разве сможет устоять Эссель? Дочка пекаря может стать графиней!» Но было в этом чужестранце что-то пугающее. Может, иссиня-черная борода. Может, черные огромные глаза. Может, та властность, которая внушала ужас его слугам.
Граф пришел в дом пекаря и попросил руки Эссель, принес роскошные подарки для своей избранницы и ее родителей. Пекарь сказал, что свою судьбу его дочь решает сама. Эссель ответила Графу «Нет».
Ярость загорелась в черных глазах Графа. В гадкое, отталкивающее существо превратился чужестранец, открыв свою настоящую суть- могущественного и злого колдуна.

-Ты отказала мне?! Мне, великому черному магу?! За это тебя постигнет наказание! Отныне, твоя участь такова- ты превратишься в бессловесное дерево, покрытое иглами. Никто не захочет прикоснуться к тебе, и ты не сможешь ни к кому прикоснуться. Ты будешь все чувствовать, но только ветер, солнце и дождь будут говорить с твоим сердцем. А ты будешь оставаться деревом, пока другое человеческое сердце не потянется к тебе.

Граф исчез. И той ночью заклятие колдуна возымело силу.
Эссель превратилась в ель. Деревце стояло на пригорке, гордо растопырив ветви, покрытые иглами. Ель действительно никого не привлекала. Путники, присев отдохнуть или устроившись на ночлег, предпочитали кроны менее мрачного дерева. Кто-то садился под березой, кто-то ложился под ивой на мягкой траве. А желания устроиться на подстилке из острых хвоинок не возникало ни у кого.
Ель становилась все ветвистее и выше, Эссель, заключенная в тонком стволе, все грустнее и мрачнее.
Однажды через дармовские леса ехал рыцарь со своими слугами и оруженосцем. Они решили заночевать прямо на поляне. Рыцарь выбрал место с мягкой травой прямо под березой. Оруженосца Миро оставили на посту. Когда все уснули, Миро дошел до края обрыва и залюбовался видом величественных гор. Потом он присел, достал лепешки и воду, поел. Ему было так тепло и спокойно в этом месте, что Миро уснул, облокотившись спиной о тонкий ствол ели.
И в эту ночь он увидел сон, лучше которого никогда не видел.
Во сне Миро встретил на обрыве девушку. Ослепительную, словно солнце. Манящую, словно океан. Неприступную, словно вершины гор, окружавших город с севера. Только глаза ее были грустные, но она так и не сказала Миро, почему. Зато девушка показала Миро самый безопасный путь через горы, предупредила об опасном склоне и посоветовала, где лучше остановиться в Дарме.
Взошло солнце ,и Миро открыл глаза, ему стало жаль, что закончился этот волшебный сон.
Когда путники перекусили, сложили свой нехитрый скарб и начали седлать лошадей, Миро подошел к дереву, около которого уснул прошлой ночью, прикоснулся лбом к стволу и прошептал:
-Спасибо за этот сон.
Потом, сам не зная, почему, Миро обхватил руками ствол дерева и прижался губами к тонкой коре ели. Смутившись собственного порыва, оруженосец поспешил к своим спутникам. Всадники ускакали, подул ветер, и деревья громко зашелестели листвой.


На обратном пути через Дарм рыцарь со слугами остановились в гостинице, а Миро пошел к обрыву: ему хотелось еще раз увидеть тот сладкий сон, что он видел несколько месяцев назад, уснув под елью. Но Миро, как ни старался, в этот раз того деревца не нашел.
Расстроенный и невыспавшийся, он вернулся в город. В таверне Миро решил разузнать побольше про дармские леса. Хозяин таверны был рад рассказать местные легенды. Он поведал Миро удивительную историю о том, что жила в Дарме девушка. Она была дочка пекаря, звали ее Эссель. И пока стоял Дарм, по его улицам не ступало красавицы, равной Эссель. Множество женихов сваталось к местной красавице, но всем отказывала девушка. И когда явился в Дарм могущественный темный колдун, отказала и ему. Ходили слухи, что колдун рассвирепел и наложил заклятие на девушку. Никто ничего не знал точно, но на следующий день после неудачного сватовства колдуна Эссель исчезла.
Миро весь обратился в слух.
-А месяц назад, в день осеннего равноденствия, она снова появилась в городе,- хохотнул хозяин таверны.- Чудеса!

Едва выслушав, где находится нужный дом, Миро выскочил из таверны.
-Ну и этот туда же… Совсем все помешались на этой дикой девке,- вздохнул старик.

Миро прибежал к дому и постучал в дверь. Сердце его бешено колотилось. Дверь отворилась, и на пороге возникла девушка. Ослепительная, словно солнце. Манящая, словно океан. И неприступная, словно вершины гор, окружавших город с севера. Миро стоял перед девушкой из своего сна и не мог вымолвить ни единого слова.

-Я все ждала, когда же ты придешь,- сказала Эссель.
Ее зеленые глаза больше не были грустными.

@темы: Авторские сказки

---

СКАЗКА-КАЛЕЙДОСКОП

[zhermen]

сказка для Dead'a

* * *
За окном росло дерево из чистого инея: просыпался отоспавшийся кобольд, Осязающий рыцарь. Засыпала и растворялась зима, оставляя после себя расчищенное пространство. Это дерево имело свойства серебряного и исчезало путем естественного - по весне, да еще столь стремительной - таяния, - но при этом озвучивало восприимчивое городское пространство неуловимым и все утончающимся звоном серебряных колокольчиков. А мелодия была хороша; а растение исчезало; и Осязающий с каждой новой октавой - новая выше предыдущей - учился владеть невидимостью и различать звуки, пользуясь неограниченным - как выяснилось - цветовым спектром.

Но по роду занятий ему надо было оказаться еще дальше - надо было различать цвет руками, а главное найти, как передавать цвет звуком, и знакомый путь лежал под землей. В общем требовалась полная отдельная гамма, которую можно петь, в смысле начать у подножия горы, разобраться во всяких породах, вычислить и отобрать не особенно древние, но уже драгоценные камни, при желании нарыть туннелей - а проще, обойтись наличными пещерами и природными горными ходами - но так или иначе оказаться на вершине и там уже пробовать голос в полную силу. Он припомнил консерваторский и музучилищный фольклор: "Если бы камням дали голос, они бы стали вокалистами", - и усмехнулся: голос-то есть, а где та гора и те камни? В комнатах в такое время расстилали карту предгорий и с важностью пялились в нее, а требовалось на деле вычислить дату, и вовремя стать невидимкой и проскользнуть.

А самым невидимым по праву считался Сияющий, и по дороге не помешало с ним встретиться; он что-то там рассказывал про поющих русалок - только они его обычно и замечали и передавали приветствия, и он похохатывая разносил их по городу, на предмет синхронной настройки гитар. Это следовало послушать: когда звучат одновременно все, и в состоянии взять одну ноту, тогда все по определению исчезает, вот тогда-то и стоит петь.

* * *
Так что было так, что стоял рыцарь на самой-самой вершине горы, повторял по памяти все известные Западу сказки про драконов - и смеялся. Ланцелот, для чего ты сражался с драконами, и искал их, и осиливал их чешуйчатую плоть, и повергал их в прах? Господь с тобою, цвет и знамя бродячего рыцарства! Ты и есть дракон, и ты расправляешь крылья.
Трудно себе представить? На ветке самого вечнозеленого дерева поет величавый дракон. Никто не слышит его песню, даже тот, кто стоит рядом. Но эта песня звучит, и она объемлет весь мир.

12. 04. 96

@темы: Авторские сказки

---

[Огра]

Сказка про кота.

Ветер с шумом открыл окно, шагнул на лунный подоконник и будто случайно уронил крынку с молоком. Потом поиграл с занавесками и полетел к тихо спящему коту.
«Ууууу…» - запел он у уха кота, «уууууууу…» Кот дернул ухом и открыл один глаз. То ли запах парного молока, то ли баловство осеннего ветра заставило его спрыгнуть с бабушкиного сундука. Пушистые лапы зашагали по деревянному полу. Разлитое по полу молоко было для кота настоящим подарком. Но не успел он прикоснуться к белой луже, как увидел в ней отражение луны.
«Красиво» - подумал кот.
Он поднял голову и увидел открытое окно. Через минуту кот был уже на улице. Что-то заставляло его бежать. Листья шуршали под лапами, а где-то высоко улыбалась луна. Ночные деревья, кусты, а там позади добрый бабушкин сундук.
Желтые кошачьи глаза искали что-то. Он прыгал с ветки на ветку. Оборачивался, но не останавливался. Может по неосторожности, а может и по другой причине, кот не допрыгнул до очередной ветки и упал. Он оказался на старом дереве. В него недавно ударила молния и образовала что-то напоминающее гнездо.
«Красиво» - подумал кот, свернулся клубком и уснул. Ветер сел рядом и заиграл на своей маленькой флейте. Луна улыбнулась и закрыла глаза.
(Планирую делать мультик)

@темы: про_Кошек

---

Круглый ёж и спасение Длинного уха

[Ветерный хас]

Ёжик всегда был немного трусоват.
С самого детства как-то так у него занеладилось с чувством уверенности в себе, что и до взрослых лет он, чуть что, сворачивался клубком иголками наружу и терпеливо пережидал опасность - всамделяшняя она была или нет. Из всех ежат он был самым быстросворачивающимся в клубок ежонком, а потому и имя получил свое – Круглый ёж. На имя он не жаловался – он вообще никогда не жаловался – а потому так и стали его называть не только в семье, но и позже по всему лесу.

Но в тот день произошла катастрофа…

Круглый ёж по своему обыкновению в банный день тщательно вычистил, вымыл свою колючую шубку и повесил ее сушиться на ветку недалеко от своей норы. Нора находилась в низинке, заросшей всякими колючими колючками, из-за чего никто особо туда и не захаживал, и ёж полноправно считал окружающие его колючкины заросли – собственной территорией. И какого было его состояние, когда он вернулся к банной ветке, и она оказалась пуста?!!
Ёж как стоял, так и сел. Пару минут он просто смотрел на ветку и не мог поверить в то, что шубы нет. Потом он поднялся, подошел к ветке и тщательно оглядел землю на предмет следов похитителя.
Искать долго не пришлось, рыжие длинные шерстинки на камнях-песке быстро все объяснили, и ёжик возмущенно вздохнул. Лиса коварно похитила его колючую защитную шубку!!! А-а-а-а!! Хнык..
Его праведному гневу не было предела целый час. Ёж ходил вдоль ветки туда-сюда бормотал под нос возмущения и разоблачения, а потом схватил ветку, какую смог поднять, и с твердым намерением отобрать шубу обратно, пошел в лес.
Круглый ёж выполз из-под колючих зарослей своих владений и пошел по тропе в сторону восторженных детских визгов-писков, какие раздавались немного в отдалении. Лисьи восторги не услышать было нельзя, и другие зверятки лишь дополняли этот голос, превращая все в веселый и довольный детский гомон. Голоса становились все слышней, и чем ближе ёжик к ним приближался, тем медленнее он передвигал лапками.
- Ох, как их там много-то… А я-то один совсем. А они все такие страшные и злые.. – он бросил взгляд на ветку в лапках и вновь собрался с уверенностью. – Но вот я ей задам! Вот я ей покажу как таскать чужие шубки..
Голоса стали быстро удаляться, это Лисёна сотоварищи помчалась по лесу показывать друзьям свою обновку. Ёжик поначалу припустил за ними, но тут вдруг неожиданно оказался на краю оврага, не удержался и кувырком покатился вниз, свернулся клубком, как он это обычно делал в таких случаях, и выкатился прямо под самые лапы двух опешивших от неожиданности лохматых псов.
- Спаси-и-ите!! – орал рядом с ними мелкий зайчонок, попав ногой в силок и теперь отчаянно пытающийся убраться подальше от двух огромных морд с голодными глазами.
- Ой, - присел на задние лапы один из псов – с черной лохматой шерстью, драными ушами и куцым хвостом. И они оба уставились на небольшого с палкой, покрытого мокрой землей, приставшими листьями, иголками и лепестками цветов зверуна, показавшегося им невиданным подземным чудовищем, выскочившим прямо из земли со своей страшной дубиной.
Ёж в отчаянии вскочил на лапки и автоматически замахнулся палкой.
- А ну пошли прочь отсюда!!! – выпалил он с невиданной до толе злостью и силой, какую придала ему огорчительная пропажа колючей защиты.
В этот момент он напрочь забыл о том, что защиты его, собственно, на нем и нет! Но голос его обрел такую твердость, что псы недоуменно попятились.
- Эть! – скакнул он к ним и вновь взмахнул палкой так, что псы тока носы успели убрать, чтоб по ним не попало. – Гэть! – вновь взмахнул своей волшебной палкой сурьезный и страшный в своей злости невиданный подземный зверь, и псы развернулись и на этот раз просто побежали прочь.
Ёжик даже сделал за ними несколько шагов, вроде преследуя – что лишь ускорило бег чужаков, а потом опустил палку и обессилено вздохнул. ОГО как все получилось!
Сердечко его так стучало, что он даже не сразу услышал как зайчонок его окликает. А потом обернулся к мелкому и недовольно фыркнул:
- Это как надо было смотреть под ноги, чтобы попасться в такую примитивную ловушку! Разве тебе мама не говорила, что нельзя далеко от дома уходить?! – нахмурил он брови, и зайчишка полуиспуганно-полусмущенно прижал ушки и закрыл один глаз. – Как ты вообще тут оказался?! – грозно спросил его ёжик, и короткохвостый пробормотал:
- Да я за братом побежал, они тут колючую лису нашли… - он просительно поглядел на ежа. – Помогите мне выбраться, пожалуйста.
Ёжик легко распутал его узы и отбросил ловушку прочь в траву.
- Ой, спасибо! Ой, какой вы мой спаситель!!! - тот заскакал от радости. А потом остановился и спросил: - А вы что за зверь?
Ёж аж рот открыл, чтобы начать обижаться, что его не узнали, но тут вспомнил, что он без шубы вряд ли узнаваем, и его еще и за вруна примут, или еще че похуже..
- Да так, - посмотрел он по сторонам, - я тут мимо проходил…
- Но я никогда не видел такого зверя! – заулыбался зайчишка Длинные ухи. – И никогда не слышал о таком?! А где вы живете?
- Под землей, - буркнул ёжик, лишь бы мелкий отстал со своими расспросами, и отбросил приставшие к пузику листья и иголки. Мокрая земля пятнами все еще была на нем, он сморщился и решил, что надо-таки пойти отмыться чуть…
- Заяц! – воскликнула тут мама зайчиха и сбежала с пригорка в два скачка. Обняла мелкого, тут же оглядела его со всех сторон, проверила везде ли он цел, вновь обняла и тут только заметила рядом стоящего и хмыкающего земляного существа. – О-о, только и успела она вымолвить с удивлением, как зайчонок тут же его ей и представил:
- А это мой спаситель! Он под землей живет! И как он страшен в гневе! Как псы от него в стороны бросились! Бах-бах! Он им своей палкой по носам трямс-бамс! И они с воплями в стороны, ха-ха!! – он заскакал на месте.
Зайчиха принялась благодарить чуть удивленного рассказом ёжика. Появились подробности, о которых он и не знал! Хе-хе, он даже усмехнулся в усы. И пока зайчишка с воодушевлением расписывал страшное сражение, заново познакомился с зайчихой Белый бок, скромно представившись:
- Подземный охотник
Зайчиха его зауважала, пригласила в дом, и, не смотря на отчаянное сопротивление ежика, они вдвоем с зайчонком его туда доставили. Тут же был кинут клич о новом ужасном в гневе Подземном охотнике, который победил в страшной неравной схватке двух огроменных злющих псов, и спас мелкого непослушного зайчону, за самовольное сбегание с дома который получил чуть позже от отца по ухам.
Как-то незаметно у норы зайчихи Белый бок собрались все взрослые обитатели окрестного леса, разговорились, заволновались, ведь псы эти двое уже давно сюда хаживали и так и норовили кого-нибудь себе в пропитание уволочь. А тут такой Спаситель!
Ёжик смущенно молчал, зная, что если начнет говорить, то выдаст себя с головой, но его особо и не слушали. Все слушали Длинного уха, который с упоением в пятнадцатый раз рассказывал как появился из-под земли Подземный охотник и ка-а-ак даст по мордасам двум этим огроменным псинам, да потом ка-ак бац еще им по спине, да по хвосту, да по бокам, да.. Народ слушал его затаив дыхание и, когда новые звери приходили к норе, с еще более подробными подробностями пересказывали им зайчонкины басни, добавляя такие детали, что к вечеру эпизод со спасением зайчонка превратился в былину о спасении Синего леса от тысячи злых псов с горящими глазами, страшными когтями и клацающими зубами, пожелавшими ворваться в лес и всех его обитателей покушать.
По ходу дела мама зайчиха подкармливала ёжика всякими вкусностями, подливала березового сока, угощала пирогами с ягодой, так что к концу дня тот изрядно округлился в талии. В связи с этим окончательно потрескалась земля и глина, что налипла на его тельце во время падения со склона оврага, и стала сшелушиваться большими кусочками.
- Ой! – подскочил тут ёжик, испугавшись, что грязь совсем уже сейчас с него слетит, и тогда все поймут, что это никакой не страшный подземный зверун, а самый обыкновенный голый ёж. – Мне срочно нужно уходить, дорогие звери! – заявил он весьма неожиданно для всех, и потому народ к нему удивленно обернулся. – Так уж получилось, что мне нужно уходить, а то высохнет шкура моя и совсем распадусь я. Так что прошу меня простить. Мне срочно надо уходить.
- Ой, дорогой наш спаситель, - прижала лапки к груди зайчиха. – А как же пироги? Вы еще с капустой-то не попробовали! Да я вам сейчас с собой заверну, - махнула лапой и убежала в нору.
Зайчонок перестал рассказывать историю, перевел дух и подошел попрощаться с ежиком. Тот строго на него глянул, так что Длинный ух опять прижал ушки, и погрозил пальцем. Он уже было совсем хотел под шумок и сбежать! Но зайчиха тут же вернулась с целым мешком всяких пирожков, взгромоздила его ежу на спину (так что с того еще часть глины упало), и покачала головой.
- Ой-ой-ой, разваливается прямо на глазах. Ой-ой-ой!
Звери расступились, пропуская Круглого ежа в сторону оврага. Кто-то хотел ему помочь и проводить, но тот жестко пресек эту самодеятельность, и в итоге ушел один. В лесу как раз уже стало темнеть, и ежик быстренько добежал до своих колючих зарослей и юркнул под них.
Шуба висела на прежнем месте!
Уф!
Ёжик покачал головой, уложил мешок с пирогами у норы и пошел отмываться в реке. Довольно поплюхался в теплой водице, покряхтел, потоптался на бережку, обсыхая на ветерке, а по окончании просушки натянул свою колючую шубку, вздохнул с облегчением и пошел спать-ночевать.
Поутру на завтрак он ел вкусные зайчихины пироги с капустой и морковкой, а потом выбрался погулять на солнышко, вышел за пределы своих колючих зарослей и стал встречать зверей, которые тут же ему рассказали о вчерашнем чудесном спасении зайчонки Подземным богатырем.
Он кивал головой, поохал, присвистнул, сказал «мда-а-а», а затем усмехнулся в усы и пошел дальше искать лисичку, чтоб отчитать ее за самовольность. Удивление его по поводу расписной истории прошло еще вчера. Страх тоже где-то во вчерашнем дне остался, и он просто шел и с наслаждением оглядывал лес вокруг, примеривался к вкусным грибочкам, что прятались под опавшими листочками, собирал их, нанизывая на колючки на спине, и шел на звук лисьего голоса.
- Ой, дядя Ёжик!! – появился пред ним мелкий зайчишка Длинный ух. – А я вам такого сейчас расскажу! А со мной вчера такое было!
- Ладно-ладно, - остановил его тот. – Я уже слышал эту историю. Где лиса, скажи мне?
- О! А вы вчера дали ей шубку поносить?! Классно! А можно мне? Я тоже хочу быть колючим! – заявил Длинный ух и потер носик лапкой. – Тогда ко мне никто не станет приставать, и я всех победю! – заявил он. – Как вчерашний мой спаситель, - восхищенно добавил.
- А спаситель был с иголками? – поинтересовался ёжик.
- Нет, - хмыкнул мелкий.
- Значит, это не от наличия иголок зависит, - заметил ёж ему и сам аж рот открыл, поняв что это значит.
Дело-то вовсе не в колючках! Не в защитной шубке! Можно и безо всяких колючек дать отпор так, что чужим мало не покажется! Но тогда… Тогда дело-то в самом звере! В том, что у него внутри, а не снаружи! И то, что он чувствует внутри, так и будут его воспринимать окружающие! Вот-то в чем дело!!! А он-то всегда на остроту и неприступность своих колючек надеялся… Ой-ой-ой…
- А Колючая лиса там, - указал лапкой зайчишка в сторону поляны за большими кустами.
- Колючая лиса? – удивился ёжик.
- Ну да, к ней вчера это имя пристало, - рассмеялся Длинный ух. – Она сказала, что вы ей дали шубку поносить! А вы и вправду ей дали шубку поносить? – он с интересом уставился на ежиную мордашку.
Круглый ёж усмехнулся сам себе и кивнул.
- Да, разрешил, - согласился он.
- А мне можно? – прижал ухи зайчишка.
Ёжик мысленно поблагодарил лисичку за то, что она позволила своей проделкой понять ему такую простую истину, а потом опустил взгляд на мелкого и потрепал его по ухам.
- Да тебе-то и не надо. Тебе и так нормально.
А потом развернулся и пошел обратно к своему оврагу с колючками делать в колючей изгороди хороший проход, почему-то перестав бояться всего, что происходило вокруг него впоследствии.
Лису он встретил позже, но ничего ей не сказал. Она повиляла хвостиком, нашла ему большой вкуснопахнущий гриб и вручила с извинениями. Он ее простил, сказал спасибо за гриб и пригласил как-нибудь сходить по грибы вместе. Лисёна конечно же согласилась, и в один из последующих дней они так и сделали.
Но это уже совсем другая история, и о ней потом…

@темы: Россия, Сказки про Колючую лису, Авторские сказки

---

Как Колючая лиса получила своё имя

[Ветерный хас]

Давным-давно, в далеком-предалеком сказочно-волшебном лесу жила была рыжая и пушистая лисичка. Лисичка была маленькой, любопытной, а носик имела длинный и всеинтересующийся, а потому совала его везде, куда могла забраться. Иногда она лежала у норки и мечтала, глядя на звезды, проступающие на черном бархате ночного неба

...

...

часто хорошо кушала и знала где лежит ее БАЛЬШАЯ ложка и вилка! А часто просто гуляла, веселилась, довольно вздернув хвост, и путешествовала по волшебным окрестностям своего Синего леса...

В Синем лесу кроме нее бывало носилась еще неуемная волчица по имени Крэйзи дог.. но это уже другая история и о ней потом.
Так вот, когда Колючая лиса была еще маленькой и звалась она еще только Лисичкой, пошла она утречком гулять в лес и наткнулась на ёжика. Ёжик стирал свою колючую шубку, а потом повесил ее сушиться на солнышке и ушел по делам. Лисичке захотелось померить эту странную шубку, она натянула ее на себя, исколов себе нос и лапы, и с довольным видом убежала похвастаться перед другими зверьми.
Некоторое время она искала кому можно показаться в новом и таком обалденном наряде, шуршала по земле лапками, рыская под деревьями и вынюхивая знакомых. Но ее обнаружили первой.
- Оба! - вскрикнула над головой сорока, оправляя перышки. - Это кто тут у нас такой колючий с рыжим хвостом? - непонимающе уставилась на Лисёну и даже слетела на самую нижнюю ветку, чтоб лучше ту разглядеть.
- Здаровки, тетка Сорока! Эт я, Лисёна. Смари какая у мня шубка новая!!!!!!
Сорока поглядела на нее скептически через свой старый кем-то подареный, как она говорила, лорнет (на самом деле все знали что тетка Сорока ни разу не любит взять на недолго что плохо лежит... попользоваться), и вынесла вердикт:
- Мда, ты даешь, не положено так лисицам одеваться!
На что Лисена ухмыльнулась во все свои зубки, довольно вздернула нос и заулыбалась:
- Ой, тетка, я знала, что тебе понравится! Пасиб.. - и только помчалась дальше, когда та вдруг усмехнулась и спросила:
- А чужую шубку не тяжело носить?
- Неа! – рассмеялась лисичка и убежала, оставив птицу загадочно улыбаться дальше сам с собой.
Выбежала Лисёна к ручейку, залезла в воду, потопала лапками по песочку и уставилась на свое отражение, довольно склонив голову. И тут ее увидел Старый Барсук. Сидел он на другом берегу, расчесывая лапками шерстку на хвосте и подслеповато щурился, приглядываясь к рыжей и пушистой.
- Чего это с тобой?
- Обновка моя! - довольно расплылась Лисёна в улыбке.
- Хе-хе, - старик усмехнулся и покачал головой. - Чем старая не нравилась?
Лисичка пожала плечами и поглядела на хвостик.
- Нравится! Но весело же!!
И умчалась дальше.
-Лис! - заорал сверху бельчонок и по привычке бухнулся ей на спину с ветки. - Колючая!!!!!!!!!!!! лиса.. А чего ты колючая-то? - Бельчонок подул на уколотые лапки и с любопытством поглядел на обладательницу новой шубки.
- Обновка моя! - гордо заявила Лисёна.
- Колючая лиса! Смотрите!! Колючая лиса!!! - выпрыгнул из кустов Зайчишка и показал на нее лапкой. - Дай поносить?
- Неа, не положено, - уклончиво ответила Лисёна, и с важным видом прошла дальше, искать новых зверей.
- Колючая лиса!! - разнеслось по Синему лесу. Лисёна выбежала на полянку, и Бельчонокс Зайчишкой припустили следом, так им интересно стало чем же все закончится.
Весь день они бегали по лесу, насобирали с собой еще кучу зверей и зверюшек, которые с азартом смотрели на лисичку и наперебой пробовали на колючесть ее новую шубку. Солнышко встало высоко, стало припекать, и лисичка опять бухнулась в воду - прохлаждаться. Бельчонок снимал с колючек застрявшие листья, веточки, ягоду и грибы - Лисёна и сама не заметила как все это на шерстку ее новую нанизывается. Раньше же такого не было никогда. А тут тяжеловато стало - чужую шубку носить..
Но виду она не показывала, носик несла высоко и после обеда еще долго с друзьями гоняла по лесу.
- Фу.. - глянула перед тем как домой идти на свое отражение в ручье и обнаружила себя лохматую, но очень довольную.
- Колючая лиса! А давай я завтра эту шубку поношу! - предложил Волчонок.
- Ой, не наю.. - отнекивалась лисичка, прозвище которой уже накрепко к ней прилипло, лучше самой шубки... - Ёжик тока мне разрешил!
Волчонок озадачился: "Ага, а кто щас ёжика-то найдет, чтоб спросить только ей ли он шубку разрешил поносить или еще кому-то?!"
На том вопросы и закончились.
Вечером она конечно же пошла искать ёжика, чтобы честно вернуть ему шубку. Сняла ту, повесила ее туда, где взяла, и со счастливым видом утопала домой. Впечатлений масса, новое имя, новые друзья.. На том все и закончилось.
Хотя нет. С этого только все начиналось!..

@темы: Россия, сказки про Колючую лису, Авторские сказки

---

[Envoy]

Курение на борту строго воспрещено

- Девушка! Де-вуш-ка!
Лариса собрала в кулак всю оставшуюся у неё волю и вместо кислой гримасы изобразила на лице вежливое внимание. Обед только-только закончился, последняя партия подносов с грязной посудой была собрана на тележку, сейчас бы самой кофейку глотнуть, так ведь нет.
- Минуточку, сейчас я к Вам подойду.
Лариса спешно откатила тележку и в три шага вернулась к нервной пассажирке из первого ряда.
- Я Вас слушаю.
- Девушка, у вас в туалете кто-то курит!
Лариса втянула в себя воздух, но решительно ничего не почувствовала. Впрочем, нос в полёте у неё всегда слегка закладывало, неудобно, но терпимо, участковый врач говорил, что-то типа сосудистого насморка.
- Это невозможно. Понимаете, у нас там детекторы дыма, они бы непременно сработали… - начала объяснять она, но пассажирка – средних лет дама с костистым лицом, на котором уже наметились две морщинки от вечно опущенных уголков губ, была настроена решительно:
- Знаю я эту технику – то там замкнёт что-нибудь, то залипнет. А я чувствую! Курят! А у меня, между прочим, тут ребёнок!
Ребёнок – тощий унылый пацанёнок лет двенадцати – сидел, уткнувшись в стопку чёрно-белых комиксов, словно небо облаками, усеянных разнокалиберными овалами с надписями «Трах!», «Бац-бац!» и «Трын!» внутри, время от времени подпинывал стенку перед собой и абсолютно не реагировал на жуткую угрозу для своего здоровья в виде лёгкого запаха табачного дыма, учуянного заботливой мамашей.
Для очистки совести Лариса заглянула в оба туалета. Левый был пуст, а во втором – конечно же! – сидел Борька, не удосужившийся даже запереть дверь. При виде стюардессы Борька прикинулся испуганным, поплевал в ладошку и сунул туда окурок, после чего извлёк откуда-то из-за спины мокрое полотенце и демонстративно принялся размахивать им в воздухе.
- В туалетах пусто, - вернулась Лариса к нервной пассажирке, - можете сами убедиться.
- Значит, уже вышел! – не сдавалась та, - Вы должны его оштрафовать!
- Да, но кого?
- Курильщика! – отрезала заботливая мать.
- Но как же я его найду?
В голове Ларисы тут же соткалась кинематографически яркая картинка: вот она надевает на социально активную даму ошейник, берёт её на поводок и ведёт по рядам – обнюхивать пассажиров. Старательно подавив смешок, она покачала головой:
- Извините, я этого сделать не могу. Вот если бы сработал детектор, пока он ещё был в туалете…
- Это безобразие! Теперь весь самолёт должен нюхать эту вонь!
- Безобразие, это точно, - добродушно отозвался массивный мужчина из второго ряда, - Пять часов лёту, да на посадке, считай, час, да пока багаж получишь… Курить охота – хоть сигареты жуй! Ну, не выдержал какой-то бедолага…
- Вот! – резко развернулась дама, - Он и курил! Точно!
- Да я и с места не вставал…
- Не выходил ещё никто в туалет, - отозвались через проход, - Может, у кого из соседей одежда дымом пропиталась, вот женщине и почудилось…
- Мне – почудилось?!

Когда Лариса принесла кофе в кабину, руки у неё заметно подрагивали.
- Ну, что там у тебя? – нехотя осведомился командир корабля, пилот первого класса Виталий Сергеевич Сонников, к тридцати девяти годам незаметно для себя самого превратившийся из просто Витальки в солидного Сергеича, что, впрочем, не мешало ему поглядывать на молоденьких стюардесс.
Автопилот работал, с погодой проблем не предвиделось – можно было и поболтать.
- Да в первом ряду опять запах дыма унюхали, - Лариса высоко вздёрнула тонкие бровки, - Ну, невозможно уже – каждый рейс такая история! Виталий Сергеевич, Вы попросите техников проверить, что ли – может, там в вентиляции чего? А то одной дым мерещится, другой курить хочет, третьему спать мешают – еле успокоила…
- Ладно, поговорю, - пилот в два глотка выхлебал чашку и вернул её на поднос, - Ничего, придумаем что-нибудь. А ты отдыхай пока.
- Опять Борька? – вполголоса осведомился второй пилот, дождавшись, пока за Ларисой закроется дверь.
- А кому ж ещё? – вздохнул Сергеич, - Не выдерживает, куряка, как ты его ни уговаривай. Непременно хоть одну в середине рейса да закурит.
- Так, может его того… - подал голос бортрадист Олег, - на короткие рейсы турнуть? А мы бы себе кого-нибудь некурящего подобрали…
- Ишь ты – турнуть! – Сергеич нахмурился и заговорил сурово, невольно подражая интонацией пожилому начальнику аэропорта, - Да я за Борьку кого хочешь не то, что на короткие рейсы – из отряда на конюшню турну, лошадям гривы заплетать! Ты вот сколько с нами летаешь?
- Ну… - замялся Олег, - года два…
- А я – тринадцатый год с Борькой, его ещё прежний командир, Денис Алексеевич нашёл где-то. И за всё это время… Ну, о серьёзных авариях я даже и говорить не буду – случись что, мы бы с тобой не здесь, а вон на том облачке беседы вели. Но даже и по мелочи – у нас ведь за эти годы ни одна лампочка не перегорела, ни одна кнопка вызова не сдохла! В турбулентность настоящую, такую, чтобы девчонки по салону только успевали с пакетами насаться, ни разу не попадали! Лёшка на триста двенадцатом на той неделе час над аэродромом кружил, сесть из-за тумана не мог, а у нас ты хоть что-нибудь похожее помнишь? Борьку турнуть! Да я вас всех турну, а с ним останусь – и пусть на меня хоть каждый рейс весь первый салон жалобы строчит!
- Да ладно, Сергеич, - умиротворяющее протянул второй пилот, пошарился где-то внизу, извлёк эмалированную детскую кружку и принялся переливать в неё сливки из пластиковых одноразовых упаковок, - Мы ж его все любим, Борьку… Только вот с куревом ему что-то действительно придумать надо. Может, пластырь антиникотиновый?
- И куда ты ему его налепишь? – хохотнул капитан, - А жвачку он не любит, плюётся… Ладно, пёс с ним, разорюсь, куплю ему на следующий рейс электронную сигарету – по телевизору рекламу видел.
- Дорого…
- А что делать? Жизнь ещё дороже, а хорошего домового поди-ка ещё замани на самолёт!

И Борька, услышав, что его уже не ругают, робко материализовался в углу кабины, бочком подобрался
ко второму пилоту и протянул волосатую лапку за кружкой со сливками.

Отсюда: kizune.livejournal.com/662271.html

@темы: Авторские сказки, Европейские сказки

---

Миядзава Кэндзи

[Elu Laitinen]

КОШАЧЬЕ БЮРО
фантазия на тему одной небольшой канцелярии

Неподалеку от станции полевой железной дороги располагалось Кошачье бюро № 6. Это бюро занималось, в основном, кошачьей историей и географией.
Все секретари, работавшие в бюро, носили короткие черные атласные пиджаки и пользовались у всех исключительным уважением. Поэтому, если по какой-либо причине какой-то секретарь увольнялся, на его место во что бы то ни стало стремились попасть молодые коты.
Однако в бюро требовалось только четверо работников, поэтому из большого числа претендентов выбирали того, у кого был самый красивый почерк и кто умел читать стихи.
Начальник бюро, большой черный кот, был уже стар и слегка рассеян, но взгляд у него был по-прежнему проницательный и острый, словно в глазах у него были туго натянутые медные проволочки. И вообще весь он был подтянутый и пружинистый.
Ниже приводится список его подчиненных: Первый секретарь — Белый кот. Второй секретарь — Полосатый кот. Третий секретарь — Трехцветный кот. Четвертый секретарь — Угольный кот. Угольный цвет —это не от рождения. О породе Угольного кота никто не имел представления. Но по ночам этот кот любил забираться в теплый очаг, где и спал, поэтому шерсть его всегда была вся в золе, а нос и уши были черны от угля, что делало его похожим на барсука. По этой причине Угольного кота не любили остальные секретари.
Но начальник бюро был тоже черным котом, он то и выбрал Угольного кота из сорока претендентов, хотя в любом другом бюро такого ни за что не взяли бы, несмотря на всю его образованность.
В центре большой приемной за столом, покрытым бордовым сукном, восседал начальник. По правую руку от него на стульях за маленькими конторками чинно сидели Первый секретарь - Белый кот и Третий секретарь - Трехцветный кот по левую руку Второй секретарь - Полосатый кот и Четвертый секретарь — Угольный кот.
Работа котов в области истории и географии заключалась в следующем.
Вот, к примеру, в дверь бюро постучался посетитель: тук-тук.
— Проходите, — крикнул начальник бюро, важно заложив обе лапы в карманы.
Четыре секретаря уткнулись в свои книги, торопливо перелистывая страницы.
В бюро вошел Богатый кот.
— По какому делу? — спросил начальник.
— Имею намерение отправиться на Берингово море с целью отведать айсберговых мышей. Какой район предпочтительнее для этой цели?
— Первый секретарь, проинформируй о районе разведения айсберговых мышей.
Первый секретарь открыл толстую книгу с синей обложкой и сказал:
— Это район Устэрагомена, Нобаскайя и река Фуса. Начальник бюро повторил это Богатому коту:
— Итак, Устэрагомена, Ноба... Как там дальше?
— Нобаскайя, — хором ответили Первый секретарь и Богатый кот.
— Именно, Нобаскайя. А что дальше!?
— Река Фуса, — опять сказали хором Богатый кот и Первый секретарь.
Начальник бюро почувствовал себя неловко.
— Именно так, река Фуса. Именно это место вам подойдет.
— А на что следует обратить внимание во время путешествия?
— Так, Второй секретарь, сообщи нам об опасностях, подстерегающих во время путешествия на Берингово море.
— Слушаюсь. — Второй секретарь зашелестел страницами своей книги.
— Такое путешествие не подходит для летних котов. После этих слов Второго секретаря, все коты окинули взглядом Угольного кота, который родился летом.
- Да и зимним котам стоит проявить осторожность. Существует опасность попасться в ловушку на приманку из конины в окрестностях Хакодатэ. Особенно это касается черных котов. Во время путешествия им следует иметь свидетельство, что они являются котами. В противном случае, их могут ошибочно принять за черных лис и преследовать.
— Именно так. Вы не изволите быть черным котом, как ваш покорный слуга, поэтому не стоит беспокоиться. Разве что остерегайтесь приманок из конины в Хакодатэ.
— Понятно. А кого из тамошних влиятельных лиц вы можете назвать?
— Третий секретарь, сообщи нам о влиятельных лицах в районе Берингова моря.
- Слушаюсь. Что касается района Берингово моря, то мы можем назвать двоих: Тобаский и Гэндзоский.
— И кто такие — эти Тобаский и Гендзоский?
— Четвертый секретарь, ознакомь нас вкратце с этими данными.
— Слушаюсь, — сказал Четвертый секретарь, его короткие лапки уже лежали на большом справочнике, раскрытом на странице с именами Тобаского и Гэндзоского. И начальник бюро, и Богатый кот просто в восторг пришли от такой расторопности!
Однако остальные три секретаря посмотрели на него искоса, как на дурачка, и презрительно ухмыльнулись. Угольный кот старательно прочитал запись в книге.
- Глава местного управления господин Тобаский обладает большим влиянием. Взгляд у него проницательный и пронизывающий, мысли излагает неспешно. Состоятельный господин Гендзоский, хоть и медлителен в речи, но видит всех насквозь.
— Теперь мне все ясно. Благодарю вас.
И Богатый кот покинул бюро.
В таких ситуациях Кошачье бюро было очень полезно. Однако полгода спустя после вышеприведенного случая, бюро № 6 было закрыто. Как вы уже успели заметить, Четвертого секретаря - Угольного кота очень не любили остальные секретари, и особенно Третий секретарь - Трехцветный кот, которому нестерпимо хотелось подгрести под себя дела Угольного кота. Как ни старался Угольный кот понравиться остальным, но так у него ничего и не вышло.
Как-то раз Полосатый кот положил на стол коробку с бэнто на стол и хотел было приняться за еду, как его одолела зевота. Полосатый кот, потянулся и широко зевнул. Среди котов зевки в присутствии старших по званию не порицаются, в отличие от людей, которые даже за ус себя дергают, лишь бы сдержать зевок. Однако Полосатый кот так вытянул задние лапы, что стол покосился, коробочка с завтраком стала сползать со стола, и, наконец, шмякнулась на пол, прямо перед столом начальника. Коробочка была сделана из алюминия, поэтому не разбилась. В этот момент Полосатый кот поспешно проглотил зевок, перевесился через конторку и протянул лапы, чтобы достать коробочку. Он уже почти дотянулся, но подцепить коробку никак не мог.
— Не получится у тебя, ни за что не достанешь, — сказал со смехом начальник бюро, с чавканьем жуя хлеб.
Четвертый секретарь — Угольный кот — собирался снять крышку со своей коробки с бэнто, но, видя такое дело, быстро вскочил, поднял коробочку и подал ее Полосатому коту. Однако Полосатый кот неожиданно так рассердился, что не стал принимать у него коробку и даже спрятал лапы за спиной, а затем отчаянно замяукал:
— Ты что себе думаешь! Хочешь, чтобы теперь я это ел? Ты хочешь сказать, чтобы я ел то, что упало на пол!
— Да что вы... Вы же сами пытались поднять, вот я и решил услужить.
- Когда это я пытался поднять? Я просто решил, что неприлично ронять коробку перед господином начальником и попытался засунуть ее под свою конторку.
— Вот как. Мне показалось, что вы дотянуться не можете.
— Что за хамство! Ну, тогда вызываю тебя...
— Дяра-дяра-дяра-дяран, — громко прикрикнул начальник бюро.
Он специально вмешался, чтобы Полосатый кот не успел сказать слова «дуэль».
— Извольте прекратить свару, не думаю, что Угольный кот поднял обед для того, чтобы заставить Полосатого съесть его. Да, кстати, я забыл сказать. Жалование Полосатого кота увеличивается на десять сэн в месяц.
Полосатый был зол и слушал начальника, низко опустив лову, но потом обрадовался и рассмеялся.
- Нижайше прошу меня простить за беспорядок. Затем он бросил взгляд на Угольного кота и уселся на свое
место.
Друзья мои, я очень сочувствую Угольному коту.
Через пять или шесть дней случилась почти такая же история. Первой причиной таких происшествий бывает кошачья лень, а второй — их короткие передние лапы, иначе говоря, руки. У Пятнистого кота, сидевшего напротив Угольного, утром перед началом работы по конторке скатилась кисть и упала на пол. Пятнистому следовало бы встать поднять ее, но он поленился и сделал то же самое, что недавно Полосатый кот, то есть перекинулся через конторку и попытался обеими лапами достать кисть. И тоже никак не мог дотянуться. Роста Пятнистый кот был небольшого, поэтому, он все ниже и ниже сползал с конторки вниз головой, пока его задние лапы не оторвались от стула. Угольный кот раздумывал, поднять ему кисть или нет, но, вспомнив о предыдущей ссоре, сдержал свой порыв, и какое-то время просто хлопал глазами. Наконец, он не выдержал и поднялся.
И именно в этот самый момент Пятнистый кот перекувырнулся и грохнулся с конторки, ударившись головой. Раздался такой стук, что начальник бюро от удивления подскочил на месте, а затем снял с полки за своей спиной бутылочку с нашатырным спиртом. Однако Пятнистый кот сразу вскочил и раздраженно крикнул:
— Угольный кот, как ты посмел меня толкнуть?
На этот раз начальник бюро быстро утихомирил Пятнистого кота:
— Ты ошибаешься, Пятнистый. Ты сам виноват. Угольный кот просто предусмотрительно встал. К тебе он и не притронулся. Впрочем, не все ли равно, не будем тратить время на подобную ерунду. Итак, посмотрим заявление о перемене адреса Сантонтан.
С этими словами начальник бюро приступил к работе. Пятнистому не осталось ничего другого, как заняться работой, но время от времени он бросал на Угольного кота злобные взгляды.
От всего этого Угольному коту стало очень не по себе.
Угольный кот попробовал спать, как и все остальные
на подоконнике, но ночью было так холодно, что чих пробрал неимоверный. Ничего не поделаешь, пришлось по-прежнему спать в очаге.
«А почему мне так холодно? Да потому что шерстка тоненькая. А почему шерстка тоненькая? Да потому, что родился я в самую жаркую летнюю пору. Все-таки во мне дело. Как ни крути», - думал Угольный кот, и его круглые глаза наполнялись слезами.
«Господин начальник так добр ко мне, да и остальные коты почитают за честь работать в нашем бюро, поэтому я не брошу работу, я все выдержу», — плача думал Угольный кот и сжимал лапы в кулаки.
Однако надеяться на начальника бюро не приходилось. Ведь коты только с виду такие умные, а на самом деле дураки-дураками. Как-то раз Угольный кот к своему несчастью подхватил простуду, суставы на лапах так распухли, что стали не на коленки похожи, а на две плошки — ну ни шагу от боли не сделать. Ничего не поделаешь, пришлось пропустить рабочий день. Не стоит и говорить, как мучился Угольный кот. Он плакал, плакал и плакал. Смотрел на желтые лучи света, которые сочились сквозь маленькое окошко в сарайчике, и плакал весь день напролет, вытирая слезы.
А в это время в бюро произошло вот что.
- Угольный кот еще не пришел. Что-то он слишком запаздывает, - сказал начальник бюро во время перерыва.
— Наверное, на море отправился развлекаться, — сказал Белый кот.
— Да нет же, наверное, его на какой-нибудь праздник позвали — сказал Полосатый кот.
— А что, сегодня где-то праздник? - спросил начальник удивленно.
Он удивился — как это, его не позвали на какой-то кошачий праздник.
— Угольный говорил, что в северной части города состоится церемония открытия школы.
— Вот оно что... - Черный кот замолчал и крепко задумался. |
— Да что же это такое, - добавил Пятнистый кот. - Последнее время этого Угольного кота везде приглашают. Тут он давеча всем наговорил, что скоро станет начальником бюро. Глупые коты испугались и стараются теперь ему во всем угодить.
- Это правда? — вскричал черный кот.
- Сущая правда. Извольте расследовать, если не верите, - сказал Пятнистый и надулся.
- Вот нахальство. Я уж так о нем заботился, так заботился а он... Ну, что же, тогда у меня есть кое-какие соображения по этому поводу.
В бюро повисла тишина.
Наступил следующий день.
Опухоль на суставах Угольного кота спала, он так обрадовался, что прямо спозаранку прибежал в бюро, несмотря на сильный ветер. Войдя в бюро, он заметил, что его ценный справочник, который он, бывало, с утра погладит любовно и примется читать, исчез со стола. Он был теперь разодран на три части и разложен по соседним столам.
- Видно, вчера работы было много, — сказал тихонько Угольный кот хрипловатым голосом, но почему-то сердце застучало часто-часто.
Хлоп. Распахнулась дверь, и в бюро вошел Пятнистый кот.
- Доброе утро, — поприветствовал его Угольный кот, вскочив с места, однако Пятнистый молча уселся за свой стол и очень деловито принялся перелистывать книгу. Хлоп. Вошел Полосатый кот.
- Доброе утро, — поприветствовал его Угольный кот, вскочив с места, однако Полосатый и взгляда в его сторону не бросил.
- Доброе утро, - сказал Трехцветный кот.
- Доброе. Ну и ветер сегодня поднялся, - ответил Полосатый кот и принялся листать свою книгу. Хлоп. Вошел Белый кот.
- Доброе утро, — сказали вместе Полосатый и Трехцветный.
- Доброе, ну и ветер сегодня, — ответил Белый и суетливо принялся за работу.
Угольный кот беспомощно встал, и, ничего не сказав, поклонился ему, однако Белый сделал вид, что и вовсе с ним не знаком.
Хлоп.
- Ну, и ветер сегодня. - С этими словами в бюро вошел начальник.
— Доброе утро, - все три секретаря проворно встали и поклонились ему.
И Угольный, который продолжал растерянно стоять, уставившись в пол, тоже поклонился.
— Словно бы настоящий ураган, - сказал Черный кот, сделав вид, что не видит Угольного кота, и взялся за работу.
— Итак, сегодня в продолжение вчерашнего разбирательства по делу братьев Анмоньяк, нужно дать ответ. Второй секретарь, кто из братьев Анмоньяк поехал на Южный полюс?
Работа началась. Угольный кот молчал, низко опустив голову. У него не было его справочника. Ему хотелось заговорить, но он не решался подать голос.
— Это был Пан Поларис, — ответил Полосатый кот.
— Хорошо. Изложите историю Пана Полариса, — сказал Черный кот.
Ой, ой, это же моя работа! Мой справочник, мой справочник! — подумал Угольный кот, чуть не плача.
— Пан Поларис во время экспедиции на Южный Полюс погиб в открытом море недалеко от острова Яп, его останки были преданы воде, — сказал Первый секретарь — Белый кот, прочитав это в справочнике Угольного кота.
Угольному коту было так грустно, уж так грустно, что даже во рту стало кисло и что-то зазвенело внутри, он еле сдержался, но продолжал стоять, низко опустив голову.
А между тем работа закипела, словно кипяток в чайнике, и споро продвигалась вперед. Все секретари время от времени украдкой посматривали на него, однако ничего не говорили.
Настал обеденный час. Угольный кот не стал есть принесенный обед и стоял, опустив голову и положив передние лапы на колени.
Прошел час после обеда, и Угольный кот стал тихонечко плакать. И так до вечера в течение трех часов он то плакал, то успокаивался, то плакал вновь.
И, несмотря на это, все притворялись, что ничего не замечают, изображая, как им интересно работать.
И вот тогда-то все и случилось. Коты и не заметили, как в заднем окне бюро возникла золотистая голова величественного льва.
Лев с подозрением смотрел на сотрудников, а затем неожиданно стукнул в дверь и вошел в бюро. Нечего и говорить, как удивились коты. Аж по комнате забегали! Лишь только Угольный кот остался стоять на месте и перестал плакать.
Лев строгим голосом сказал:
— Что вы тут делаете? Какие могут быть у таких, как вы, знания по истории и географии? И кому это нужно? Заканчивайте работу. Эй, я приказываю распустить бюро!
Вот так бюро было закрыто.
Лично я почти полностью согласен с решением этого льва.

@темы: Авторские сказки, Азиатские сказки, про_Кошек

---

Анни Шмидт

[Евдундосья]

Свежемороженые дамы

для тех, кому жарко)

Жил-был один парикмахер, который по понедельникам осматривал местные достопримечательности, потому что у него в этот день совсем не было клиентов. Он успел уже несколько раз посетить музей, сходил на выставку, а больше ничего не мог придумать.
— Куда же мне отправиться сегодня? — спросил он сам себя в очередной понедельник. — А не посетить ли мне городской холодильник, где хранится треска! Конечно, это ненастоящая достопримечательность, но все лучше, чем ничего.
Холодильник находился далеко за городом, и парикмахеру пришлось добираться туда на машине.
В первом помещении, куда вошел парикмахер, было весьма прохладно. Двадцать женщин, занятых упаковкой свежемороженой трески, были так поглощены работой, что не обратили на парикмахера ни малейшего внимания.
"Нет, это еще ненастоящий холодильник, — подумал парикмахер. — Мне нужно проникнуть в глубь здания". И он на цыпочках последовал за двумя мужчинами, тащившими огромные ящики с рыбой. Мужчины были одеты в длинные пальто на вате, кожаные перчатки и шерстяные шапочки — так требовала инструкция, поскольку в самом главном холодильном помещении температура опускалась до сорока градусов ниже нуля.
— И тем не менее я хочу все осмотреть, — сказал парикмахер, стуча зубами от холода. Он поднял воротник своей курточки и пошел из одной холодильной камеры в другую, из одной в другую, вдоль бесконечных полок с рыбой, рыбой, рыбой...
— Какое огромное здание, — подумал вслух парикмахер. — Пожалуй, мне не следует заходить слишком далеко, а то я заблужусь. Куда подевались те грузчики?
- Эй! — крикнул он. И поскольку ответа не последовало, он крикнул еще раз: — Эй!..
"Вероятно, мне пора возвращаться, — решил он. — Иначе я замерзну. Этот холод уже невозможно вынести". И он пошел назад. Он брел из одной холодильной камеры в другую, из одной в другую, и кругом была только рыба. Через десять минут он окончательно заблудился, в отчаянье заметался, начал кричать и звать на помощь, но никто, никто его не услышал.
Холод схватил его за нос, через ноздри пробрался в легкие, заткнул уши, словно стеклянной ватой, инеем запорошил глаза, миллионом иголочек впился в пальцы рук и ног, каждое движение причиняло парикмахеру мучительную боль. Вскоре он совершенно закоченел и, зарыдав, упал на мешок с рыбой. Его слезы тут же превращались в ледяные стекляшки, которые с мелодичным звоном падали на пол и разбивались.
— О, люди, люди! Сейчас я замерзну до смерти, — прошептал парикмахер. —
Через пять лет вы найдете мое бездыханное замороженное тело. И тогда скажете: вот
лежит парикмахер, который по понедельникам осматривал достопримечательности. К счастью, у меня нет жены, которая станет обо мне печалиться. Одни лишь клиенты, но они найдут себе другого парикмахера. А теперь я засну и больше никогда не проснусь.
Он закрыл глаза и как будто провалился в глубокий колодец. Он падал, и падал, и падал, и ему становилось все теплей и теплей, потому что сон всегда теплый.
А потом он вдруг проснулся и, не решаясь открыть глаза, спросил:
— Где я, на небе или в аду? Я ведь умер, это точно, так почему же у меня такое ощущениг, что я еду в машине? Меня покачивает, меня куда-то везут. Может, это мои похороны? Тогда почему меня хоронят кое-как, без оркестра, почему мне так жестко лежать?
И он чуточку приоткрыл глаза. Он ехал в санях, в которые были впряжены шесть каких-то зверей. Размером они были с волка, но когда парикмахер хорошенько пригляделся, он увидел, что это были хорьки. Гигантские белые хорьки.
— Ну что, проснулся? — спросил чей-то голос.
Он повернул голову и обнаружил подле себя даму в белом пластиковом одеянии. Она была невероятно худой, глаза ее сияли, и она ласково улыбалась ему своими белыми губами. Она как будто вся состояла из белого цвета, а может, просто казалась такой в мертвенном лунном свете.
— Разве не чудо, что я случайно на тебя наткнулась? — воскликнула она. — Как же мы давно не виделись! Неужели ты не узнаешь меня?
Внезапно парикмахер вспомнил детство и удивленно прошептал:
— Вы — тетушка Фригитта.
— Правильно,— кивнула она. — Теперь ты мой гость, и мы едем ко мне домой.
Парикмахер почувствовал себя не совсем R своей тарелке. Он хорошо помнил, как тетушка Фригитта выдрала его за уши, когда он был совсем маленьким, потому что он сделал лужу в саду на ее белые фризии.
— Но, тетушка, — сказал он, — я думал, что вы провалились под лед, когда мне было восемь лет.
— Так оно и есть, — согласилась она. — Поэтому я и очутилась здесь. Посмотри, какая красота в нашем свежемороженом селении!
Парикмахер огляделся по сторонам.
— Это не селение, это целый город из кристаллов! — воскликнул он. — Небоскребы из кристаллов!
— Изо льда, — уточнила тетушка. — Здесь все изо льда и снега. И тем не менее ты не чувствуешь холод , правда?
— В самом деле, — удивился парикмахер. Ощущая приятное тепло во всем теле, он восхищенно разглядывал гладкие, словно отутюженные улицы с высоченными домами, сверкавшими, блестевшими, мерцавшими в лунном сиянии миллионами бриллиантовых бликов. Движение на улицах было весьма оживленным. По обе стороны в санях скользили дамы, и во все сани были впряжены огромные хорьки.
— В этом городе живут одни лишь дамы? — поинтересовался парикмахер.
— Ах, нет, — ответила тетушка и указала на постового.
Парикмахер с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться, ибо постовым был самый обыкновенный снеговик с морковкой вместо носа и угольками вместо глаз.
И вот наконец они приехали на ледяную виллу тетушки Фригитты. Ее дом казался сделанным из стекла, но все было изо льда— адова, должно быть, работенка! Полы покрывали мягко поскрипывающие снежные ковры, стены были совсем прозрачные, кое-где расписанные морозными узорами. Повсюду стояли скамьи из снега и столы изо льда. И на всех скамьях сидели свежемороженые дамы с белыми волосами, в белых нарядах, и когда парикмахер с тетушкой Фригиттой вошли в дом, все они всплеснули руками и дружно загалдели.
— Это мой племянник, парикмахер, — представила своего гостя тетушка Фригитта. — Он сделает всем нам замечательные прически.
Дамы загалдели еще громче, и звук их голосов напоминал перезвон кубиков льда в бокале с коктейлем. Они обступили парикмахера со всех сторон и разглядывали его, как диковинную птицу. Они щипали его, дергали за волосы, принюхивались, и парикмахер чувствовал себя ужасно неуютно.
— Мальчику нужно сначала перекусить, прежде чем он приступит к работе, —
сказала тетушка Фригитта и хлопнула в ладоши.
Тут же вразвалочку приковылял пухлый снеговик — на одной руке он нес поднос со свежемороженой рыбой, в другой держал хрупкую вазочку с мороженым. Когда парикмахер насытился, его отвели в огромный ледяной салон с ледяными зеркалами и снежными креслами. Одна за другой потянулись свежемороженые дамы, и парикмахер колдовал над их белоснежными волосами. Он причесывал, приглаживал, взбивал, начесывал белые локоны, подкалывал их ледяными шпильками, украшал ледяными цветами. Получалось необыкновенно красиво: на головах у дам вырастали взбитые, белоснежные, все в завитках торты, и дамы были счастливы.
Одна из свежемороженых дам была моложе всех. Ее звали Сорбет, и была она так красива, что у парикмахера захватило дух, когда он увидел ее отражение в зеркале. У нее тоже были белые волосы и белое лицо, но глаза напоминали темные, подернутые льдом озерца, в которых отражался игривый лунный свет, а ее голосок струился, как перезвон хрустальных бубенчиков.

— Расскажи мне про страну, откуда ты пришел, — попросила она.
Парикмахер попытался вспомнить, как выглядит его страна, но, к своему удивлению, обнаружил, что начисто все забыл.
— Расскажи, какая она? — снова попросила прекрасная Сорбет.
— Я ничего не помню, — сказал парикмахер. И она ушла, а ее место заняла новая свежемороженая дама.
Парикмахер был доволен. Каждый день он ел свежемороженую рыбу и мороженое, усердно работал и совершенно не вспоминал о своей стране. По вечерам он ходил смотреть на зимние балы на большой ледяной площади. Там, в лунном свете на коньках скользили свежемороженые дамы с необыкновенными прическами. Однажды вечером перед парикмахером остановилась Сорбет и спросила:
— Ты не хочешь со мной потанцевать?
— Я не умею кататься на коньках, — смутился парикмахер. — И у меня нет коньков.
— Тогда пойдем покатаемся на санях, — предложила Сорбет и повела его к своим саням, запряженным восьмеркой здоровенных хорьков.
Но когда парикмахер хотел залезть в сани, он оступился и неловко задел одного из хорьков. Тот злобно тяпнул его за палец, и на снег упала капелька крови.
И когда парикмахер увидел капельку красной крови, он вдруг снова вспомнил, как выглядит его страна. "О да, она была разноцветной, — подумал он. — Там был красный цвет. Красный цвет крови, и красный цвет герани, а также красный свет светофора. Там был зеленый цвет травы, и желтый цвет цыплят, и розовый цвет почтовых марок". И по дороге он рассказал Сорбет, как прекрасен был его разноцветный мир.
— Там все разноцветное, — говорил он. — Множество разных красок.
Но Сорбет никак его не понимала. И он никак не мог ей ничего растолковать, поэтому он стал запинаться, запутавшись в собственных объяснениях, но ее глаза сияли, будто она была пленена его рассказом.
— И там еще есть солнце, — сказал парикмахер.
— Что значит солнце?
— Солнце — желтое, горячее и ласковое, — пояснил он. — О, как бы я хотел вернуться назад! Милая Сорбет, укажи мне дорогу отсюда!
— Я могу указать тебе дорогу, — сказала она. — Но при одном условии.
— Каком же?
— Возьми меня с собой, — прошептала она. — Я хочу быть с тобой. Ты мне нравишься.
— Согласен, — кивнул парикмахер. — Теперь ты будешь моей невестой. Отправляемся немедленно.

Они выехали за черту города и оказались на лысом плоскогорье, где не было ничего, кроме лунного света и льда.
— Твоя тетушка Фригитта собиралась навсегда оставить тебя здесь, — сказала Сорбет. — Она хотела превратить тебя в снеговика с угольками вместо глаз.
Впервые парикмахер по-настоящему испугался и произнес дрожащим голосом:
— Давай поедем быстрее.
И сани помчались вперед, петляя меж снежных кочек, перелетая с одной заснеженной льдины на другую.
— Где-то здесь должен быть вход, — остановила сани Сорбет. — Вход в грот. Это конец нашего мира и начало вашего.
— Тише! — вдруг прошептал парикмахер. — Ты слышишь?.. Они замерли, прислушиваясь.
— Это тетушка Фригитта, — сказала Сорбет. — Она догоняет нас.
— Племянник! — донесся до них голос тетушки Фригитты. — Племянник! Вернись!
— Быстрее! Быстрее! — воскликнула Сорбет. — Где-то здесь между сугробами должен быть вход!
В отчаянье они заметались из стороны в сторону, руками разгребая снег, отламывая и отбрасывая прочь ледяные наросты.
— Поздно! — крикнула Сорбет. — Она уже здесь! Я слышу скрип ее шагов.
— Здесь какое-то отверстие! — задыхаясь, еле выговорил ей в ответ парикмахер.
И они кинулись в непроглядную тьму открывшегося перед ними небольшого грота. За спиной они слышали призывные крики тетушки Фригитты, громкий скрип ее шагов по снегу, но карабкались
по уходящему вверх ходу все дальше и дальше, пока наконец не очутились в каком-то темном коридоре.
— Она не погонится за нами? — стуча зубами от страха, спросил парикмахер.
— Нет, — сказала Сорбет. — Она боится вашего мира, она не рискнет пойти нам вслед.
В конце коридора была дверь, открывшаяся на удивление легко.
— Это холодильник, — сказал парикмахер. — Мы в холодильнике, и мне почему-то кажется, что я знаю, как отсюда выбраться. Пойдем.
Он действительно очень быстро нашел выход, и вскоре в глаза им брызнул яркий солнечный свет. О, как же здесь было красиво! Зеленые кроны деревьев, красные пионы, желтые лютики в траве. Красота! Парикмахер рассмеялся от счастья и спросил:
— Ну как тебе это нравится?
— Чудесно, — ответила Сорбет. Ей было ужасно жарко, бедняжке. На лбу у нее блестели капельки пота.
— Дома у меня прохладно, — сказал парикмахер. — Смотри-ка, моя машина до сих пор на стоянке. Пойдем, по дороге я смогу тебе все показать. Видишь все эти краски? — спросил он, когда они поехали. — Ты только взгляни на эти красные крыши и голубую воду!
Он был так взволнован и с таким оживлением оглядывал окрестности, что совсем не смотрел на нее и не замечал, что она не говорит ни слова.
Наконец он остановился на красный свет и лишь тогда взглянул на свою спутницу.
- Боже, ты таешь! - воскликнул он.
Бедная свежемороженая дама на глазах превращалась в лужицу. Парикмахер схватил носовой платок и стал вытирать капли с ее лица, но воды в его машине все прибывало и прибывало. Он откинул верх своего автомобиля, вокруг них заплясал свежий ветер, но ничто, ничто не помогало.
Сзади сердито гудели машины, потому что светофор уже зажег зеленый глаз, но парикмахер так разнервничался, что не мог ехать дальше, он только восклицал в отчаянье:
— Она тает! Она тает!
Из будки высунулся полицейский и спросил строгим голосом:
— Вы почему не едете?
— Моя невеста тает, — сказал парикмахер.
— Ваша невеста, где она? — спросил регулировщик.
— Да вот же, рядом со мной, — ответил тот, но на соседнем сиденье была одна лишь лужица.
— Эта лужа и есть моя невеста, — грустно пояснил парикмахер и тронулся с места.
Регулировщик с сочувствием посмотрел ему вслед. Приехав домой, парикмахер взял половую тряпку и вытер сиденье. "Слава богу, что это искусственная кожа," — подумал он и сам расстроился от своей бессердечности. "Неужели меня так мало огорчило, что прекрасная Сорбет растаяла?" — спросил он себя.
"А, собственно, почему это должно было меня огорчить? — он пожал плечами. — Все-таки она была слишком холодна для меня. Я рад, что сумел вырваться из этой страны свежемороженых дам. А сейчас я с удовольствием выпью чашечку горячего кофейка".

Он поставил на плиту воду и открыл холодильник, чтобы достать оттуда бутылочку рома. Почему-то бутылки не оказалось на положенном месте, и парикмахер нагнулся, стараясь заглянуть в глубь полки. И тут он почувствовал, как две холодные, словно лед, руки обвили его шею.
— А вот и я, — прозвучал у его уха ледяной голос тетушки Фригитты. — Теперь-то я тебя не выпущу.
Ты вернешься со мной назад.
Парикмахер стал задыхаться. Он хрипел и кашлял, пытаясь вырваться. Наконец он вцепился обеими руками в дверцу холодильника и дернулся с такой силой, что ледяное объятье разжалось, и он грохнулся затылком на кухонный коврик. Почти теряя сознание, он пнул ногой дверцу, и она захлопнулась.
— Фу, еле вырвался! — сказал парикмахер, ему было ужасно жарко. Потом он
выпил кофе без всякого рома, а на следующий день поместил в газете объявление:
"Продается холодильник. В полной исправности".
И с этого дня в доме парикмахера не было холодильника. И он терпеть не мог все свежемороженое, даже самые вкусные ягоды.

@темы: Авторские сказки, Европейские сказки

---

[KeySi]

Вот такие сказочки-лоскутики нашлись в моем сундучке)
Может кому-то понравиться)
Авторство мое)

Снежные танцы.

Снежные танцы.
Он специально бросил на эту неделю учебу, специально забыл о делах и заботах, не обращая внимание на удивленные взгляды родных и друзей, он купил билет на поезд и отправился в это путешествие. Десять часов тряски и вот перед ним море. Застывшая, покрытая толстым слоем льда водная масса. Сейчас это не просто вода, это сплошные кристаллы, колкие и холодные.
Он с облегчением вздохнул и стал подниматься на холм, за ним в небольшой долине расположился уютный охотничий домик. Его хозяин, старый лесничий, жил здесь наверное с самого рождения. Парень в который раз позавидовал хозяину этой белоснежной красоты.
- приехал – старик хмыкнул в бороду и протянул гостю чай. Словно давно его ждал. Парень не стал ничего спрашивать, не сказал ни слова, сегодня это лишнее. До сумерек меньше часа. Меньше часа до чуда. Сбросив сумку, он сделал несколько быстрых глотков, не обращая внимание на то, что горячая жидкость обжигала горло. Зато внутри разлилось тепло. Тепло от чая и ожидания. Скоро, уже скоро.
В такие минуты время течет как подтаявшая карамель из конфет, долго, нудно, хочется ускорить его бег, но в таких делах спешить нельзя. Но вот хрупкие сумерки раскинули над миром свой серый пушистый плащ, и парень сорвался с места.
Старик только головой покачал, он был таким же, чувствовал то же что и этот паренек, так что ему было понятно это нетерпение.
А парень бежал по снегу, проваливался, падал, поднимался и снова бежал. Легкие обжигал морозный воздух, кожу щипал холодный ветер, глаза застилал внезапно появившийся снег. Он бежал к морю, к той линии что отделает мир льда от мира снега. Гладкая поверхность была абсолютно чиста, и блестела в молочно белом свете. Этот свет, такой нежный и теплый, истинный свет зимы. Холодная на вид, колкая и злая, в душе она мягкая и теплая. Он осторожно ступил на хрупкий лед, надеясь что все получится. Непрочная поверхность не издала ни звука, переливаясь всеми цветами радуги, она словно приветствовала гостя. Он шел, шел и прислушивался. В дали, в безграничных просторах ледяного моря разгорался звук охотничьего горна. Вначале еле уловимый, даже в напряженной тишине зимних сумерек, но постепенно нарастающий, он проникал в сердце, наполнял его радостью и легким страхом. Еще секунда и звук свалился на гостя зимней ночи всей своей силой. Вот он, этот момент. Миллиарды снежинок сорвались со своих мест, поднялись в воздух и закружились в бешенном танце. Они сливались в непонятные фигуры, сплетались в ленты, и пели. В их бешенном ритме возрождались древние духи стихий. Но парен ждал. Вдали заблестели белоснежные тела, зашуршали ледяные тени. Серебряные волки мчались по ледяной глади, впереди их вожак, король зимы и полночи. Белая шерсть, горящие глаза. Он остановился напротив парня, раздумывая напасть или не стоит. Но тут прямо из морозного напряженного воздуха, в вихре снега и искорок света появилась Она. Ее белые крылья покрытые серебристыми перьями переливались, и казалось именно они излучали этот необычный свет. Белоснежная драконица, величественная как ночь, как день, как сам мир. Она кружилась в ей одном понятном ритме вечного танца природы, в облачках пара, которые появлялись при ее дыхании. Нежно голубые глаза смотрели в глаза парня, улавливали что-то. Волки взвыли и рванули вперед. Их больше здесь ничто не держало. Их вожак был спокоен. Его серебристая сестра, расправив огромные крылья резвилась в воздухе, наполненном магией и бешенным спокойствием.
Парень стоял и смотрел на нее, вокруг него бушевала метель, холодный ветер рвал и метал, но он видел только ее, нежную и дерзкую, ту что усмирила смертоносных духов зимы. Постепенно сон навалился на него, последнее что он увидел погружаясь в темноту, это величественную драконицу, уставшую от танца, и спускавшуюся на землю. Она менялась, превращалась, и земли она коснулась уже не мифическим созданием, а прекрасной девушкой с длинными золотыми локонами. Именной такой он и запомнил ее ровно год назад, когда она спасла ему жизнь, вытащив из ледяной воды.
***
Тепло комнаты постепенно заполняло все его тело, в голове не так стучало, сознание немного прояснилось. Старик молча смотрел на него, восхищаясь и удивляясь. Смелостью парня. Он не знал его имени, да ему и не нужно это было, зачем, если раз в год этот безумец, смельчак рвется на свободу что бы увидеть одно из чудес вселенной, земной вселенной. Пусть даже такой ценой. Он романтик, он влюблен, в ту что недоступна, в ту что часть природы.
Он вернется в город не зная, что золотые глаза белоснежного волка зорко следят за ним, не зная что люди смотрят на него с восхищением, чувствуя силу и мощь одного из вечных спутников зимы.

Барабан

Барабан
- Ну что, я твое задание выполнил? – Солдат ухмыльнулся и подкрутил ус.
- Сейчас, сейчас посмотрим. – Мелкий бес крутился вокруг заплечного мешка, небрежно брошенного солдатом на землю. – Ты собрал всю надежду что была в этом мире?
- Всю! – Честно признался солдат и опять усмехнулся в пшеничные усы.
- А всю ли веру ты собрал по моему приказу, солдат? – Бес боязливо потянулся к тесемкам сумки.
- Всю, как и просил. Так что, с заданием я справился?
- И еще как! – Взвился бес. Он танцевал от радости, приплясывал на своих кривых ножках, так что из-под раздвоенных копыт вылетали искры.
- Теперь вся вера и вся надежда в мире мои. – Она прижимал к груди старый солдатский заплечный мешок. – И нет теперь меня сильнее. А ты солдат, вали на все четыре стороны. Глупый ты глупый.
- С чего ж я глупый то. – Солдат вздохнул и перевесил свой походный барабан со спины на грудь, что бы удобнее было выбивать из него веселые марши.
Бес насторожился, стал ощупывать мешок.
- А неужто веры и надежды так мало в мире? – Сказал он опасливо косясь на барабан.
- А то ж.. Надежда она как капелька, вера она как крупица. А смотри что эти капельки да крупицы творят. Никакая сила темная их не победит. В любой мешок они влезут, не говоря уже про мой барабан.
- Ты… Ты… - Бес рванул тесемки сумки. Швы на старой ткани разошлись от резкого рывка и под ноги беса упали пара черствых сухариков да старая шапка.
- Ты меня обманул. – Вопил бес намереваясь прыгнуть на солдата да выцарапать ему глаза.
- Почему ж обманул. – Солдат выхватил из-за пояса барабанные палочки и выбил из барабана первые аккорды победного марша. – Зачем же ты обзываешься, напраслину наводишь. Я все сделал как ты просил. Да вот только собрал не в мешок, а в барабан. Зачем же мне всю веру да надежду в твои грязные лапки отдавать.
И солдат забарабанил так, что задрожали своды замка, где поселился мелкий бес. И вся нечисть что была рядом с ним услышав звуки марша рванула в разные стороны, кто в землю зарылся, кто в небеса взлетел. А мелкий бес зажал уши, не желая слышать музыку наполненную верой и надеждой всей земли.
И вышел солдат из старого замка, и пошел по миру, возвращая то, что взял на время, что бы победить все темное. И пел барабан и под звуки его котилось над милом алое солнце, даря жизнь всем-всем-всем.

И родилась любовь…

И родилась любовь…
Жара на Олимпе стояла уже неделю. Все боги маялись бездельем. Особенно сильно жара била по молодым божкам, недавно родившимся в стихийном мире. К числу таковых относилась и Афродита. Она еще не нашла своего призвания, поэтому никакой работы и забот у нее не было.
- Ску-у-у-учно! - заныла она перевернувшись на правый бок. Левый она уже отлежала.
Как назло никто не ответил. От скуки богиня стала наблюдать, за бегающими у подножия горы людьми.
- И они скучные. – сделала она наконец вывод. - Все скучно. Хоть с Олимпа бросайся.
- А-а-а-а! – рядом с ней приземлился Амур. Такой же не нашедший себе занятия божок.
- Чего кричишь? – богиня лениво повернула голову в его сторону.
- Летать учился. – Амур поправил сбившиеся за спиной крылья. Для своего годовалого возраста он был довольно сильно развит и любопытен. На Олимпе он уже всех успел достать.
- У Гермеса выклянчил стрелы, – похвастался он Афродите, – и еще лук. Смотри, классные, правда.
- Ага. – больше из вежливости буркнула богиня.
- Правда, они вреда не причиняют. – Амур, ворча, стал натягивать тетиву. – Зато если их чем-нибудь смазать, например соком незрелых ягод, можно вызывать чесотку, ну или…
Афродита внезапно подскочила. Новые идеи, рожденные в головке Амура, ее пока не волновали. Зато затея смазать стрелы, ей пришлась по душе. Но вот чем?
- Подожди здесь! – крикнула она Амуру и, подхватив полы туники, ринулась вниз по склону.
На одном из одиноких выступов, как она и ожидала, сидела Афина. Богиня мудрости, как и полагалось ее статусу, что-то читала.
- Можно у тебя в лаборатории похимичить? – не здороваясь, спросила Афродита, немного отдышавшись.
- Еще чего! – Афина так и не оторвалась от книги. – В прошлый раз чуть пол Олимпа не снесли, а отвечать мне.
- Ну, пожалуйста! – Афродита сложила губки бантиком и захлопала глазками. – Ну, всего пару минут.
- Достали эти дети, – заворчала богиня, – не Олимпа, а общежитие, все им надо. Пять минут, ни более.
- Спасибо! – Афродита побежала в небольшой проем между камнями, где скрывался вход в неплохо обставленную лабораторию.
Пробирки и масляную лампу она нашла сразу, оставалось только найти нужные компоненты. Потеребив немного волосы, она решила и эту задачу. В первую пробирку, она вылила почти весь флакон духов, туда же отправились лепестки роз и сок спелых оливок. Смесь получилось что надо, правда, чего-то не хватало.
- Остроты что ли? – задумалась Афродита и стала рыться на полках. Вскоре на свет был извлечен мешочек с пряностями.
- То что надо! – юная богиня щедрым жестом высыпала почти половину в пробирку. Жидкость приобрела алый цвет и угрожающе зашипела.
Афродита поспешила снять свое творчество с огня, а то действительно еще рванет. Во второй пробирке начинал закипать сок незрелых оливок. Терпкий неприятный запах пополз по комнате, но смелой экспериментаторше этого было мало. В смесь отправились натертые косточки миндаля, такие горькие, что зубы сводило. Рассматривая черную жидкость на свет, Афродита пришла к выводу, что и этого хватит.
- Спасибо! – она вылетела из лаборатории, сжимая свои пробирки.
- Да на здоровье. – Афродита лишь вздохнула, но так и не оторвалась от книги.
Амур спал. Лук и стрелы валялись рядом.
- Подъем! – богиня растолкала божка и, пока тот протирал заспанные глаза, собрала все стрелы.
- Чего придумала? – Амур, наконец, заинтересовался ее действиями.
- Шутку одну с людьми.
- Зачем?
- Ради прикола. – богиня разложила стрелы на две равные кучки и щедро полила одну из них алой, а другую черной жидкостями.
- И что теперь? – Амур взял одну из стрел в руки.
- Стреляй в людей, может чего и выйдет. – Афродита потерла руки от нетерпения.
- Ага. – божок прицелился.
Стрела описала в воздухе красивую дугу и, сверкнув алым светом, попала прямо в сердце молодого паренька. Тот совершенно ничего не почувствовал, зато как-то странно посмотрел на стоящую рядом девушку, и грустно вздохнул. Ни он, ни предмет его внимания не заметили, как другая стрела с черным сиянием вонзилась в ее грудь. Вонзилась и распалась, как и предыдущая. Только девушка надув губки отошла от него подальше. Не заметив даже какой ужас отразился в его глазах.

- Ну, вы даете. – Зевс хохотал наблюдая как довольно упитанный старичок бегал за стройной красавицей умоляя ее о внимании. – И как же это назвать?
- Ну, любовь, наверное. – Пожала плечами Афродита.
- Ну, вот и будете богами любви. – Зевс вытер слезы, и добавил строго. – Вся ответственность на вас, вы уж постарайтесь.
- Ага, постараемся. – хихикнул Амур.
- Уж поверьте. – добавила Афродита.

Перерождение

Перерождение
- Ну давай посмотрим на происходящее с другой стороны! – Мужчина, одетый в сиреневую рубашку в черную полосочку, размеренно вышагивал по небольшой пустой комнатке. Казалось, что каждый свой шаг он вымерял, прикидывал как правильнее поставить ногу, высчитывал в уме свой вес и силу удара ботинка об пол. Ботинки у него, кстати, тоже были сиреневые в полосочку, а брюки…
Рэн потряс головой. Дурацки сон, но яркий какой. И боль в руках такая настоящая. Глупый вопрос: а это точно сон? Или это галлюцинация? Нет, ну второй вариант тоже возможен. Ведь он же вышел сегодня из дома, пошел на работу, а потом… Вот что было потом он помнил плохо. Туман… Сиреневый. Нет, не в полосочку, слава Богу. А потом эта комната. Зачем ему руки то связали. И забавно так связали. Привязали к стене. Получилось такое сидящее распятие.
- Нет, ну это точно сон. - Рэн усмехнулся и повел плечами. Боль рванулась к пальцам, погуляла там и вернулась обратно в плечи. – гадство….
Ругаться получалось сквозь зубы.
- Так… - Мужчина повернулся к своему пленнику и улыбнулся. Улыбка была странной, неестественной. – Мы с тобой долго провозимся.
Рэн захлопал глазами, пытаясь хоть немного подчинить себе этот кошмар. Это ведь его сон, его реальность. Так почему бы ему здесь не начать командовать. Брюки…. На мужчины были черные брюки, на которых стразами безумный дизайнер написал «улыбнись».
- Ты вообще кто? И какого… - Рэн задать второй вопрос не успел.
Реакция мужчины оказалась молниеносной. Неестественно молниеносной. Хотя это ведь сон, чего удивляться. Сиреневый в полосочку подскочил к подоконнику, на котором образовался (именно образовался, минуту назад там ничего не было) помидор, алый и подрагивающий. Ветром пролетев через все комнату с помидором в руках, мужчина запихнул неестественно дрожащий плод Рэну в рот. Парень по инерции сомкнул челюсти, почувствовав как откушенный кусок мякоти обжигает рот, пульсирует.
- Глотай давай. – Мужчина прижимал остатки помидора к лицу своего пленника и все так же безумно улыбался.
Рэну хотелось заехать этому гаду по уху, потом встать и отпинать его, так что бы долго еще помнил. Но веревки держали крепко.
- Давай, ты же хороший мальчик, доешь все, тогда развяжу. – Голос сиреневого стал мягким, тягучим, противным.
Помидор оказался безвкусным. Если бы еще не пульсировал. Или это Рэну только казалось? Ведь плод растения не может шевелиться сам по себе. Или может?
- Давай, а то не развяжу. – В голосе мужчины появилась стал. Угрожает?
Рэн не жуя проглотил мягкий кусочек. Он обжог гортань и упал куда-то в желудок.
- Уже хорошо. Дальше?
А что дальше? Если этот гад его отпустит… Вроде ничего страшного от одного кусочка не случилось. Рэн впился зубами в мякоть помидора. Сок, алый словно кровь, потек по подбородку вниз на шею, за воротник, на грудь. Уже на втором глотке в голове зашумело. Откуда-то пришли голоса. Смех. Рэн устало вгрызался в мякоть, убеждая себя что это просто галлюцинации, сон… Но почему-то ему все больше и больше казалось, что эти странные звуки издает поедаемый им помидор.
«Чушь… Чушь, чушь, чушь…. Безумная глупость…»
- Именно, безумная. – Мужчина, убедившись, что его пленник справился в помидором и поднялся на ноги. Практически тут же веревки, связывавшие Рэна, просто исчезли. Парень несколько минут сидел, прижавшись спиной к стене и разминая затекшие руки.
- Добро пожаловать, Шляпник! – Сиреневый в полосочку рассмеялся и поклонился своему бывшему пленнику.
- Что? – Рэн затравленно уставился на мужчину.
- Ты глухой? – Мужчина в наглую, ответил вопросом на вопрос.
- Я тебе сейчас вдарю. – Пообещал Рэн и попытался встать. И тут же на него обрушился безумный смех. Такое впечатление, что звук получил массу, и сейчас давил на парня, стараясь свести его с ума.
- Поздно – голос сиреневого пробил смех – ты уже безумен.
«Ты еще мои мысли почитай» - Рэн закрыл уши ладонями и замотал головой. Смех стал глухо, а затем и совсем исчез.
- И почитаю! – Мужчина склонился над ним, в руках у него появился немного потрепанный жизнью цилиндр с алой лентой по полю. – Носи с гордостью.
Он нахлобучил головной убор Рэну на голову. Парень попытался сорвать шляпу, но сил не хватило.
- Сволочь….
- Ладно. – Мужчина вновь отвесил поклон - я пошел.
Он развернулся у окну и уже взобрался на подоконник когда Рэн не выдержав поднялся с пола и рванул к нему. Схватив сиреневого за рукав его полосатой рубашки, парень втащил его обратно в комнату и развернул к себе лицом.
- Что ты со мной сделал, ты… - нелестное определение в адрес его похитителя Рэну пришлось невольно проглотить вместе с подступившим к горлу комком.
Лицо мужчины изменилось. Вернее оно перестало быть лицом и превратилось в морду. Кошачью. Уши вытянулись, заострились, съехали куда-то на макушку, появилась шерсть… Рэн отскочил от монстра на несколько шагов.
- Да какого ж черта….
- Спокойней. – Недочеловек менялся на глазах. Уменьшался, его позвоночник изгибался, кости таза и груди ломались и срастались заново под новыми углами.
Рэна начало мутить. Зажав рот, он отступил еще на пару шагов назад и спиной почувствовал знакомую стену. На месте его похитителя стоял кот, большой, сиреневый в черную полосочку и с нечеловеческой улыбкой на морде.
- Ты… Ты… - Рэн вцепился в волосы, пальцы тут же нащупали поля шляпы. Головной убор словно сросся со своим новым хозяином.
- Ну здравствуй, Шляпник. – Кот потянулся и грациозно запрыгнул на подоконник. – Ну давай начнем с самого начала. ТЫ ведь сам хотел все изменить. Дом, семья, работа… Надоело, да? Так хотелось свихнуться, что бы все это ушло. Ну так вот тебе шанс.
Рэн устало посмотрел на кота.
- Такое впечатление, что я один этого хотел – простонал он.
- Ну почему ты один. – Кот закатил глаза не переставая улыбаться. – Да пол планеты так думают. Одна беда, ты ОЧЕНЬ этого хотел. Мы дали тебе шанс.
- Мы?
- Ну да, мы. – Кот кивнул. – Всей Страной Чудес. Нас там правда мало еще.
- Да не хочу я быть Шляпником! – Рэн взвыл и закрыл лицом руками.
- Ну, знаешь, милый, Королева Червей тоже не хотела сначала головы всем рубить, а потом сообразила, что данное действие совершать то не обязательно. Можно просто покричать.
- Почему именно…
- Шляпник? Ну не знаю. Это не я решаю. – Кот почесал за ухом задней лапой. – Вот почему я Чеширский Кот? Так страна решила. Она нам подкинула свои плоды, а значит уже знала кому какая роль…
- Хочешь сказать… - Рэн потрясенно уставился на Кота.
- Да. Ты больше не принадлежишь этому миру и переходишь в Страну Чудес. Там весело, поверь мне. Все обновляется.
- В смысле?
- Ну в смысле не может же одна страна жить вечно. Новая страна, новые герои. Вернее герои старые, но по сути новые. Поняли?
- Нет…
- Поймешь. Пошли. – Кот встал, готовясь в прыжку вниз из окна, но вдруг передумав спрыгнул на пол и направился к двери. – Пошли, нечего сидеть. У нас еще куча дел.
- Каких еще дел? – Рэн затравленно уставился на Кота но все же поднялся с пола.
- Искать других. – Кот сделал шаг их комнаты и в дверном проеме вдруг исчез.
Рэн замотал головой. Нет, ему не туда. Это чушь какая-то. Нет… Не сон. Это не сон.. Но это какая-то безумная реальность. У него другая жизнь… Другая. Но какая? Парень потер виски и огляделся. Он стоял в пустой комнате. Стены ее были обклеены линялыми от времени обоями, и на выцветшей бумаге то ли салатового, то ли ядрено желтого цвета играли последние блики умирающего на закате солнца.
Шляпник пожал плечами и улыбнулся. Безумным быть легче. Он закрыл глаза и шагнул прочь из этой глупой и скучной комнатки. Теплый ветер ударил в лицо, запахло цветами. Он открыл глаза и посмотрел под ноги. На него снизу вверх кротки смотрели Анютины Глазки.
- Аккуратней, мистер. – Один из цветочков подал голос и тут же спрятался за подружку. – Вы такой большой. Не наступите на нас.
- Пардон мадам. – Шляпник грациозно поклонился цветам, те засмеялись, прикрыв глазки.
Он шел по лугу, стараясь не наступить на болтающие цветы. Впереди, на огромной дереве, среди листвы, мелькал знакомый, сиреневый в черную полосочку, хвост Чеширскго Кота.

Песня дракона

Песня дракона
- Чешуйка. НЕТ!!!!!!!!!!!! – голос синей драконицы разнесся по всему полю.
- Раковина, перестань ее не вернешь – Гром прижал ее к груди.
Они стояли на краю поля в своем человеческом обличии. По щекам у них текли слезы.
- она нас не бросит –прошептала Раковина.
Гром только крепче прижал ее к груди. Он ничего не мог сказать.
Когда-то давно человеческий род стал уничтожать их. Их раса вымирала. И им пришлось скрываться. Даже приобрести способность превращаться в людей. Но ничего не помогло. Их нашли. Вначале нашли Чешуйку. Самую молодую среди них – зеленую драконицу. Она оказалась у них в плену. Гром и Раковина вышли что бы принять бой и вернуть подругу. Но….Чешуйка не дала. Никогда не любившая войны, она выпустила свою драконову душу, и уничтожила всех окружающих ее людей, но стрела настигла ее. А может она сама этого хотела.
- Чешуйка – Раковина взяла руку мертвой девушки и прижала к щеке.
Там на поле сейчас готовились к атаке.
- не дам – Раковин расправила крылья – я не отпущу вас отсюда живыми.
- Нет, Раковина, не смей – пытался остановить ее Гром, но она уже летела.
Огонь, холодный огонь вокруг. Чешуйка была самой милой и самой нежной. Она мечтала как они все вместе вернуться в обитель. Как все будут жить рядом. Раковина сеяла вокруг смерть и разрушения. Горечь потери, злоба и ненависть с отчаяньем давали ей огромную силу. Успокоилась она лишь когда все живое на поле было уничтожено.
- Смерть за смерть – прошептала она и опустилась возле Грома.
- И что теперь – он устало поднял на ее глаза.
- А теперь слушай – она запела. Сначала тихо потом все громче и громче.
У драконов есть такая способность делиться друг с другом энергией через песни. Раковина пела, и ей ответил еще один голос. В небе появилась голубая драконица. Она приземлилась рядом с собратьями и приобрела свой человеческий облик. По щекам ее текли слезы. В песне она все поняла.
- Ракушка – Раковина посмотрела на сестру – я не сберегла ее.
- Пой – прошептала Ракушка - пой для нее.
Ветер принес запах роз. Глаза Чешуйки открылись и две девушки опустились рядом с ней на колени.
- сестра – шептала Раковина
- принцесса Чешуйка – Гром обнял возродившуюся драконицу.
Огромной была цена которую заплатили две сестры за спасение подруги. Они отказались от возможности рожать детей. А значит Чешуйка единственная кто даст продолжение их роду. Их надежда, их принцесса.
- Чешуйка – они шептали ее имя.
Она молчала и слушала затихающую песню. В ее теле зарождалось нечто новое. Нечто что родилось от песни ее подруг. И любви Грома.

Улыбка

Улыбка
- Научи меня смеяться! – Маленький арлекинчик очень серьезно смотрел на высокого, одетого по традиции в бело-синие одежды Пьеро.
- Чего? – Грустный клоун вздрогнул и перевел взгляд с циркового купола на юного актера.
- Научи меня смеяться… - Арлекинчик замялся и добавил – пожалуйста.
- Я не смогу тебя этому научить. –Пьеро отмахнулся от пестрого мальчики и снова уставился на купол.
- Ну пожа-а-а-алуйста! – Арлекинчик дернул Пьеро за рукав.
- Ты чего пристал? – белый клоун начал сердится. – Сказано же тебе, не могу я тебя научить.
- Тебе чего, сложно? – Арлекинчик шмыгнул носом.
- Сложно – Пьеро огрызнулся и пошел к своему вагончику.
- Почему? – Арлекинчик бежал следом.
- Господи… - Взрослый клоун возвел руки к небу! – Да не умею я смеяться. НЕ УМЕЮ!!!!
Он резко развернулся и замахал руками на мальчика. Длинные рукава его наряда рассекали воздух и были похожи на крылья какой-то бешенной птицы, давно разучившейся летать, но все еще мечтающей о небе.
- Совсем-совсем не умеешь? – Арлекинчик остановился и грустно посмотрел на клоуна.
- Да. Совсем. – Пьеро опустил руки.
Арлекинчик опустил голову и стал смотреть в землю. А потом шмыгнул носом.
- Это… Ты чего? – Пьеро обеспокоенно посмотрел сначала на пестрого мальчика, а затем стал оглядываться, словно ища помощи.
- Ничего – Арлекинчик снова хлюпнул носом и стал ковырять носком туфли ямку в земле.
- Вот не реви только. – Пьеро присел рядом с мальчиком. – Смотри.
Арлекинчик поднял голову, посмотрел на взрослого. А тот указательными пальцами приподнял уголки его рта, создавая на лице ребенка улыбку.
- Вот. Теперь ты улыбаешься. – он критически осмотрел свое творение. Но стоило убрать пальцы от лица, как улыбка сползла, оплавилась как воск на свечке.
- Не держится… - Грустно сказал Арлекинчик.
- Грим поможет всем. – Пьеро взял ребенка за руку и повел в свой вагончик.
Вечером на сцене арлекинчик улыбался своей новой пестрой веселой физиономией, нарисованной алым и оранжевым гримом. А Пьеро не спал всю ночь, вырезая из красного дерева маску, на которой расцветал легкий полумесяц улыбки.

@темы: Авторские сказки, про_Детей

---

Анни Шмидт

[Евдундосья]

ДЕВОЧКА, КОТОРАЯ ПОТЕРЯЛА ИМЯ


Каждое воскресенье, когда Том с отцом шли в церковь, они проходили вдоль высокой стены. В стене была небольшая дверь.
— Что за этой дверью? — спросил однажды Том.
— Но, мой мальчик, — ответил ему отец, — в стене нет никакой двери.
И все-таки Том отчетливо видел эту дверь, и как-то раз, когда отец заговорился с церковным сторожем, он отпустил отцовскую руку и скользнул в эту дверь.
Он долго пробирался на ощупь по длинному коридору, пока не нащупал следующую дверь. Толкнув ее, он очутился в комнатке.
За столом сидела девочка. Напротив нее, закинув ногу на ногу, сидел огромный заяц и курил сигарету в длиннющем мундштуке. Они играли в шахматы.
— Доброе утро, — поздоровался Том.
— Доброе утро, — кивнул заяц. — Бери стул и садись.
Том сел и посмотрел на девочку. У нее были невероятно печальные глаза, и он спросил:
— Как тебя зовут?
Вместо ответа девочка заплакала. Всхлипывая, она встала из-за стола и закрыла лицо руками.
— Бессовестный! — сказал заяц. — Ты зачем об этом спрашиваешь?
— Но я же... я не знал, что она заплачет, — растерялся Том. — Я ведь просто спросил, как ее зовут.
— Это называется: не в бровь, а в глаз, — покачал головой заяц. — Она потеряла имя. И от того, что она потеряла имя, она должна оставаться здесь и играть в шахматы хоть до скончания веков. Мы ждем, когда ей позвонят.
И заяц показал мундштуком на телефонный аппарат в углу.
— Но кто ей должен позвонить? — спросил Том.
— Этого мы не знаем, — развел лапами заяц. — Мы просто надеемся, что однажды позвонит телефон и кто-нибудь скажет нам ее имя. Если это произойдет, она спасена.
— Я бы хотел ей помочь, — пролепетал Том. — Может быть, я...
— Ты уже довел ее до слез, — раздраженно сказал заяц. — Она плачет тридцать пять часов подряд. Бессовестный! Исчезни!
Том молча покинул комнатку, прошел назад по длинному коридору, открыл дверь и оказался на залитой солнцем улице. Отец все еще разговаривал с церковным сторожем, он даже не заметил отсутствия Тома, потом они пошли в церковь.
У Тома никак не выходила из головы плачущая девочка. "Конечно, я не осмелюсь еще раз там появиться, — думал он, — но я должен попытаться отыскать ее имя. И тогда я смогу позвонить ей. И скажу ей по телефону ее имя. Но где же, где же мне его найти? Может, ее зовут Маритье, а может — Гертруда, а может — Рамона ... но откуда я могу это узнать?"
В задумчивости он зашел в сад за своим домом и увидал рядом с сараем вьющуюся розу, прекрасную вьющуюся розу. Около нее в землю была вбита табличка с надписью: "Кармелита". Это было имя красной розы. "Может, ее зовут Кармелита, — подумал Том. — Она так же хороша, как эта роза. Я позвоню ей и назову ее Кармелитой". Он вернулся в дом, в коридор, где стоял телефон. Там, рядом с вешалкой, на табуретке сидел заяц. Он сидел, положа ногу на ногу, и попыхивал сигаретой в длинном мундштуке. Заяц лениво взглянул на Тома и сказал:
— Номер — семь нулей.
— Ой! — ошарашенно прошептал Том и начал набирать нули. Но не успел он набрать третий нуль, как заяц сказал, задумчиво пуская кольца дыма:
— Но ее зовут не Кармелита.
— Ох! — снова выдохнул Том и положил трубку на рычаг. Он опустил голову и тяжело вздохнул.
— Как же её зовут? — спросил он. Но когда оглянулся, заяц уже исчез.
Понурившись, мальчик вышел из дому и пошел бродить по городу. Одна улица
перетекала в другую, вторая — в третью, так он шел, и шел, и шел, пока ноги сами не привели его снова к церкви. За церковью лежало полузаброшенное кладбище, вьюны словно забвением опутали кресты и надгробья. Том брел вдоль старых могил и вдруг увидел маленький камень, на котором стояла надпись: Юдифь, 11 лет.
"Может, ее зовут Юдифь, — подумал Том. — Она так же печальна и бледна, как вьюны на церковном кладбище. Ее наверняка зовут Юдифь". Он собрался было перелезть через ограду и побежать домой звонить, но на одном из могильных камней заметил зайца. Тот сидел, положив ногу на ногу, и смотрел на Тома.
— Ее зовут не Юдифь, — угрюмо сказал заяц.
Том перебирал в памяти женские имена: Аманда, Розелинда, Яннеке, Марджолин, Лизбет. Эстер, Годеливе, Минтье. Луна светила в окно, он не мог больше лежать в кровати и спустился вниз, в гостиную. В комнате было темно, но луна как бы невзначай брызнула на старое мамино ореховое бюро, и Тому показалось, что за ним мелькнули длинные заячьи уши. Том выдвинул один из ящичков и вынул оттуда материнскую записную книжку.
Это была старая-престарая записная книжка, он полистал ее без всякого интереса. Там было написано: "В 11.30 придет пить кофе пастор". Страничкой позже: "Садовнику — два гульдена". Его мать записывала сюда всякую всячину — чтобы не забыть. Но это было много лет назад. Том хотел положить книжку на место, но тут взгляд его случайно упал на в спешке написанную строчку. С трудом он разобрал: "Отправить Тома и Тинтье за патокой".
И внезапно он вспомнил. Он — еще совсем маленький — должен пойти с соседской девочкой Тинтье в магазин. Он вспомнил, что они вдвоем шли по переулку. Вспомнил, как зашли в маленький бакалейный магазинчик, где за прилавком стояла сморщенная седая старушка... но потом все будто подернулось мутной пеленой. Больше он ничего не мог вспомнить, но все равно, совершенно счастливый, бросился в коридор к телефону. Не включая света — ему в избытке хватало кравшейся за ним по пятам луны — он семь раз набрал нуль.
— Алло, — тихо сказал он в трубку. — Это ты, Тинтье?
— Это я, Том, — ответил ему мелодичный голосок.
— Можно я приду к тебе? — спросил Том.
— Но я уже здесь, — сказал голос из трубки. — Оглянись.
Том оглянулся и увидел на табуретке, где в прошлый раз сидел заяц, девочку, потерявшую имя. Ее зовут Тинтье. Она улыбнулась и поцеловала его.

@темы: Европейские сказки, про_Детей

---

И получит просящий

[light hunter]

Розы благословенного Аккаде – чудо, сотворенное богами.
Когда влажный полуденный зной колеблет миражи , горячо и душно пахнут аккадские розы, усыпляя быстро и властно. Бесшумное солнечное золото, текущее вечером по узким улицам, пахнет розами – весь день солнце ласкало их, и теперь льнет доверчиво, усталое от любви. Когда же запах их становится прозрачным, неуловимым и желанным, как искушение – слепые, сидящие у храма Ашторет, знают, что на Аккаде опустилась ночь.
Розы благословенного Аккаде – чудо, сотворенное в страсти.
Любуйся ими, и благодари богов, что дали тебе глаза, чтобы видеть, и пальцы, чтобы осязать. Вдохни их запах, проходя мимо, коснись их лепестков, живого пламени – и проходи мимо. Но не смотри на аккадские розы долго, чтобы не увидеть, как чернеют они и съеживаются на иссохшем стебле. Не смотри, как увядают они, меняясь до неузнаваемости, ибо вскоре, глядя на них, уже не скажешь ты: «Это – аккадские розы. Чудо, сотворенное богами…»

Шурру-кин, Царь Страны, приподнялся на ложе, любуясь женщиной, лежавшей рядом с ним.
- Глаза твои – как очи Ашторет, - прошептал он. – Они зелены, как воды реки в сумерках. Волосы твои – ночь, и вся ты – ночь…
Узкая женская ладонь коснулась его лица, ласково очерчивая его – властное и хищное, гладя, стирая жестокость.
- Саргон, - любяще произнесла женщина, и глаза ее мягко светились в лунном свете. – Шурру–кин. Мой царь.
- Ааре, - низко и хрипло отозвался царь. Слово раскатилось гортанным рыком и замерло.
Женщина рассмеялась, прильнув к нему, обвив, как гибкая лоза.
- Эй-ре, - произнесла она по слогам. - Меня зовут Эйреника, мой царь…
Тишина баюкает город, и спит в тишине дворец . Замерли на постах высокие темнокожие стражи, сливаясь с темнотой. Царский покой берегут они, бессонно, недреманно; и у покоев царицы, Матери Аккаде, вглядываются они в темноту.
И у покоев Эйреники, царской наложницы.
Из сожженного, срытого до земли Элама привез Шурру-кин свою Ааре, Эйренику. Как же попала она в Элам, никто не знал; жемчужиной сияла она среди жен – белокожая, высокая и гибкая, тяжелые черные волны волос свободно струятся по спине. В зеленых чуть раскосых глазах ее утонул Шурру-кин, Царь Страны, и понял, что пленен, и медленной смертью казнит того, кто предложит ему свободу.
Спокойной и тихой была Эйреника, как прохладная речная вода, и горделивой, как сияющий измарагд. Высоко несла свою точеную голову, и, как перед царицей, склонялась перед ней суровая стража. Ночами же, лаская царя на горячем ложе, шептала она ласково на незнакомом языке, согревая и очищая львиное его сердце. И песни ее полюбил Шурру-кин – неспешные и чарующие, бархатные, разве споют так суетливые аккадские жены?
И только в одном отказывала она своему царю. Никогда не видел Шурру-кин, как танцует Эйреника. И мог бы он приказать, но – попросил. Рассмеялась она, беззаботно и весело, заговорила о другом, и зеленым пламенем загорелись раскосые глаза. И забыл Шурру-кин о своей просьбе…
Забыл до поры до времени, ибо много лун спустя взял он на меч Симуррум. Гремели пиры, и люди плясали на улицах, славя царя-победителя. Семерых своих полководцев позвал во дворец Шурру-кин, самых могучих и верных, хитрых, как лисы, и, как орлы, зорких.
До поздней ночи веселились они, поднимая чаши, и пьяняще бурлил сок хмельной лозы, и плыл волнами дурманный запах аккадских роз.
С тяжелым сердцем покидала свои покои Эйреника. Но неторопливо и величаво вошла она в зал, и склонилась перед троном.
- Ааре, ты жемчужина среди жемчужин моих, - голос царя был низок и звучен; он ласкал Эйренику тяжелым горячим взглядом, разжигая в ней знакомое пламя. – Танцуй для меня, моя возлюбленная.
Эйреника застыла возле трона, как испуганный зверек замирает под немигающим змеиным взглядом. И оторвались от чаш семеро воинов, с интересом глядя на женщину.
- Ааре. – гнев звучит в голосе царя, как растущая грозовая туча. - Слышишь ли? Танцуй для меня!
И что-то страшное случилось с горделивой женщиной. Плача и дрожа, склонилась она перед царем, и простерлась ниц. Слезами омыла резные ступени, умоляя:
- Нет, мой господин, прошу тебя, нет, нет… О, прошу тебя!
Яростным барсом прянул Шурру-кин с места, и гнев его полыхал, как раскаленные уголья. За руку вытащил он Эйренику в центр зала пиров, и женщина сжалась на холодных камнях, всхлипывая.
- Танцуй, Ааре! – прорычал Шурру-кин. – Я твой царь, я приказываю!
Вздрогнула Эйреника, словно обжег ее безжалостный удар бича. И поднялась с плит, умоляюще глядя на повелителя.
- Не смотри, мой царь, - прошелестело из узорного покрывала. – Молю тебя, не смотри.
Засмеялся Шурру-кин и хлебнул еще вина из чаши.
Эйреника откинула тонкую ткань с лица. Струясь, поползли вниз одежды, и легли у ног ее. Молчали очарованно царь и воины, а она перешагнула ворох ткани и плавно подняла руки, словно плеснуло два диковинных крыла.
Тишина затопила зал. И уже нельзя было никому оторвать взгляд от танцующей женщины. Текуче и ликующе извивалась она, чертя змеиные кольца, безошибочно, беспощадно, и могучие волны чар текли от нее, ослепляя, отнимая силы. И когда невыносимым, как боль, стал ее танец, задрожал вокруг воздух, мерцая колючими искрами.
Тело Эйреники медленно вытягивалось, извиваясь, завораживая. В длинный хвост срослись стройные ноги, сломалась мягкая линия щек, и улыбнулась Эйреника, горделивая и страшная, обнажив длинные острые клыки. А руки плели жуткий свой танец, и, подчиняясь стремительному ритму, извивалось безупречное змеиное тело. И белыми, как горный снег, стали головы царя и воинов, но смотрели они, не в силах оторваться, ибо не в их силах было отвести взгляд. А когда остановила ламия страшную свою пляску, шепнула она всего несколько слов на незнакомом своем языке.
По очереди поднимались могучие воины и шли к ней , в вожделенный плен ее объятий. И когда ее клыки погружались в их плоть, радостно улыбались они, отдавая себя, как отдает себя новобрачная в первую ночь. Никого и ничего уже не видели они, кроме нее, и никого не хотели так, как ее. И Эйреника склоняла к ним голову, и целовала – сладко и больно, и взахлеб пила их жизни – с кровью.
Когда же последнего из семерых опустила она на каменные плиты, безвольного, уснувшего смертным сном, обернулась она к трону, светясь изнутри зеленоватым светом. Глаза Эйреники встретили взгляд царя, и в самую душу проникли своим сиянием. Ламия медленно протянула руки и улыбнулась, сладострастно и жаждуще.
- Возлюбленный мой… - шипяще произнесла она.
Шурру-кин поднялся с трона и шагнул к ней. Охотно он шел, бесстрашно и радостно, ибо не в силах его было противиться...

Поздней ночью царский дворец горел чудовищным факелом, и заревом полыхало над ним небо. Раскаленные камни рушились, вздымая тучи искр, запах гари царил в Аккаде, и испуганные люди отворачивались от жара. Когда настало утро, никто бы не смог сказать, глядя на дымящиеся руины, что то был дворец Царя Страны.
Потом в Аккаде пришли дожди и смыли едкую гарь. И снова роскошно и сильно пахли аккадские розы – чудо, сотворенное богами…

(с) мое

@темы: Авторские сказки

---

[Envoy]

Принцесса, Рыцарь, Дракон.

- Я боюсь, - сказала она. - Я не хочу. Не сегодня. Потом.
Это было правдой лишь наполовину. Она, конечно, боялась, но желание понемногу становилось сильнее страха. И вот это было по-настоящему ужасно - обнаружить, что внутри тебя живет своей жизнью некое причудливое желание, которое не подчиняется ни воле, ни рассудку, можно сказать, само себя хочет, не интересуясь твоим мнением на сей счет. Ей, с детства избалованной чужим повиновением, было очень непросто смириться с непокорностью, пусть даже сбственной. Особенно собственной.
- Не бойся, пожалуйста, - попросил он. - Ты каждый день говоришь "потом". А время работает против нас. Чем дальше, тем труднее будет начать. Еще немного, и я, пожалуй, тоже научусь бояться. Давай, а?
- Но я никогда этого не делала!
- Я, сама понимаешь, тоже. Но все будет в порядке, я тебе обещаю. Природа возьмет свое, это у нас в крови.
- В крови у него, видите ли, - сердито сказала она.
Помолчали.
- Ты очень хочешь? - наконец спросила она. - Очень-очень?
Он кивнул. Подумал и добавил:
- Но если ты очень не хочешь, тогда ладно. Не сегодня.
Он был настоящий рыцарь. И почитал своим долгом носиться с прекрасной дамой как с писаной торбой, даже вопреки собственным интересам. Даже так - особенно вопреки. Поэтому ее мнение всегда было решающим. Сильный должен повиноваться, потому что он может все - так он для себя решил.
Снова помолчали.
- А может быть... - начал он. Собрался с духом и выпалил: - Вот прямо сейчас? Раз - и все!
- Нннну дддда, - запинаясь сказала она. У нее стучали зубы. - Ннннаверное.
Но тут же взяла себя в руки, улыбнулась, вздернула подбородок, поглядела на него почти снисходительно, почти сверху вниз:
- Ну так чего же ты тянешь? Давай!
Юный двухголовый дракон наконец сделал шаг, отделявший его от края скалы. Как и следовало ожидать, он не упал, а взмыл в небо.
Одна его голова звонко хохотала от счастья и облегчения. "Вот видишь, моя принцесса, - твердила вторая голова, - вот видишь, все у нас получилось".

Отсюда: chingizid.livejournal.com/725712.html

@темы: про_Принцесс